Скатерть английской королевы - Михаил Борисович Бару

class="p1">К счастью, ВЦИК не пошел на поводу у общего собрания, и Шацк остался Шацком. В составе Рязанской губернии он был шесть лет, а потом на год стал райцентром в составе Рязанского округа Московской области. Еще семь лет до тридцать седьмого года Шацк был в составе Московской области, а уж потом снова стал рязанским. За то время, пока Шацкий уезд, а потом район передавали из одной области в другую, а то и вовсе упраздняли, в Шацке открыли две библиотеки, музей, районный радиоузел мощностью в два десятка ватт, дом пионеров, техникум социалистического земледелия, раскулачили и выслали куда подальше тех, кто не хотел им заниматься, организовали машинно-тракторную станцию, колхозы, совхозы, и их председатели получили первые ордена за высокие урожаи. Вот только с музеем не задалось. В него сразу после захвата власти большевиками свезли из окрестных усадеб большое количество ценностей. Свезли и… растащили. Следующий музей организовали лишь в наше время, в две тысячи пятом году.

Первый Герой Советского Союза появился в Шацком районе уже в белофинскую. Еще восемнадцать – в Великую Отечественную. Из восемнадцати тысяч ушедших на фронт две трети не вернулись. К июлю сорок первого в деревнях Шацкого района мужчин призывного возраста почти не осталось. Местный ликеро-водочный завод перешел на выпуск коктейлей Молотова. Маленький Шацк и его район никакой оборонной промышленности не имели, а если бы и имели, то ее давно бы эвакуировали. Организовали в городе и районе мастерские, где дубили овчины. Сшили для фронта шестьсот овчинных полушубков, сваляли полторы тысячи пар валенок и связали пять тысяч пар шерстяных носков. И еще заготовили для отопления замерзающей Москвы пятьдесят тысяч кубометров дров. И еще убирали урожай. И еще растили новый. Строили дорогу Рязань – Куйбышев. Дети собирали лекарственные травы и отправляли в военные госпитали. В сорок втором появились в районе первые немецкие пленные. Они добывали камень, рубили лес и тоже строили дорогу до Куйбышева. Через два года, в конце войны, пленных стало еще больше. Первое время местное население их ненавидело, а потом устало ненавидеть и стало подкармливать. При том что само жило впроголодь.

На обочине

Послевоенная история Шацка мало чем отличается от десятков и даже сотен историй таких же… Нет, не так. Эту фразу я уже писал, когда описывал соседнюю Елатьму. И соседний Кадом. И совсем не соседние Судиславль или Грязовец. События были такие же, как и у всех: карточки в сорок седьмом отменили, провели в район радио, рожали детей. В пятьдесят первом году в районе было девятьсот многодетных матерей. Из них почти треть – одиночки. В пятьдесят втором году в Шацке появились первые асфальтовые тротуары. Их было немного, поскольку асфальта дали мало. В пятьдесят третьем умер Сталин. В городском парке ему поставили памятник. Через три года, после съезда партии в Москве, памятник демонтировали. Было кому возвратиться в Шацк из лагерей. В этом же году начали электрифицировать район и закончили в шестьдесят девятом. Крестьяне наконец стали жить с лампочками – не Ильича, но… Ильича. При втором Ильиче из Рязани в село Быкова гора, что неподалеку от Шацка, стали летать регулярные пассажирские рейсы. В шестьдесят третьем в селе Темешево нашли серебряный клад семнадцатого века, состоявший из тысячи монет. В семьдесят четвертом построили первый пятиэтажный дом на семьдесят квартир. Само собой, получали переходящие красные знамена, вымпелы победителей социалистического соревнования и медали с орденами. Конечно, можно все это пропустить и не писать, к примеру, о том, что на Шацком пищекомбинате были карамельный цех и цех по варке фруктовых киселей. В конце концов, сварить фруктовый кисель – это не оборонять город от орд крымских татар и ногайцев, но войн и осад в истории Шацка было много, а фруктового киселя мало. Карамели еще меньше.

В перестройку и фруктового киселя с карамелью не стало. Заодно не стало молокозавода и швейной фабрики. Был мясокомбинат, который и теперь еще есть, но дышит на ладан. Был ликеро-водочный завод, на котором делали водку «Шацкая» и бальзам «Шацкий богатырь», но он умер уже в двадцать первом веке, и не перестройка его сгубила, а неразумные и жадные хозяева.

Живет теперь Шацк за счет федеральной трассы «Урал», которая проходит прямо через город. Огромные тяжело груженные фуры идут через Шацк днем и ночью. Машинам требуются ремонт и топливо, водителям требуются отдых и еда. Автомобильных мастерских на душу населения в Шацке куда больше, чем в Москве. Отремонтируют хоть танк. Ночью уснуть трудно, да и воздух… Жаловаться, однако, не приходится. В соседнем Спасском районе трасса проходила через село Кирицы, жители которого жаловались, жаловались… и им построили объездную дорогу. Теперь в селе тихо. Все умерло – и автомастерские, и заправки, и кафе.

Что делать тем, кто не работает в мастерских, кафе и на заправках? Да что угодно. Можно спиваться, можно уезжать на работу в большие города, можно жить натуральным хозяйством, держать скотину, кроликов и копать огород. Кролики – это не только ценный мех и диетическое мясо. Кролики, а вместе с ними коровы, куры и пчелы могут спасти семью от разрушения. Уехавшие в большие города без семьи работать вахтовым методом поначалу, конечно, возвращаются, но потом все реже и реже, пока не…

Летом в Шацк приезжают покупатели – дачники, которые на самом деле большей частью шатчане, уехавшие когда-то в Москву, или в Питер, или в Рязань на заработки и там оставшиеся. Они еще во власти инстинкта, и у них еще чешутся руки вскопать хоть пару грядок и посадить картошку, укроп и огурцы. У их детей уже нет такого инстинкта – они приезжают на охоту и рыбалку, а их внуки… едут отдыхать в Таиланд или в Италию.

Молодежь, понятное дело, уезжает, и ее не удержишь, поскольку с перспективами в Шацке… Те, кто учиться не любил, едут разнорабочими и охранниками в Москву и в Рязань. Те, кто хорошо учился, едут поступать в медицинские институты Рязани и Саранска. Те, кто учился похуже, едут туда же – поступать в педагогические, юридические и в те институты, куда можно поступить. Тут уж ничего не попишешь. Ну так у нас и поделать ничего нельзя.

На самом деле я хотел в конце написать жизнеутверждающее, но получилось… Оно еще хуже получилось бы, если бы я написал, что смертность в Шацке в четыре раза превышает рождаемость. Не говоря об уезжаемости, которая превышает оставаемость в еще большее количество раз. При том что