Собрание сочинений. Том 2. 1988–1993 - Юрий Михайлович Поляков

торчало горлышко изысканной бутылки.

– Грабь награбленное! – в свою очередь выкрикнул автор программы «Девять с половиной недель» и выхватил у ошеломленного богатея вторую сумку. – Еще сопротивляется…

На шум из близлежащих домиков повыскакивали изолянты. Кто-то из них с ходу обозвал человека-крота свиньей и засветил ему в ухо, тем самым переведя конфликт на качественно новый уровень. Теперь уже каждый из прибежавших к месту экспроприации почитал своей священной обязанностью отвесить несчастному благотворителю хорошенькую плюху.

– Господа! Делить надо по справедливости! – напрасно взывала широкотелая дама, в свое время чуть не ставшая министром обороны, а потом работавшая советником Президента по вопросам охраны материнства и детства.

Но вот к месту беспорядков подоспели спецнацгвардейцы во главе с сержантом Хузиным. Лихо врезавшись в толпу, они профессионально разорвали ее на несколько копошащихся клочков и, решительно работая дубинками, начали умиротворять разбушевавшихся изолянтов и прежде всего отбили у них плачущего и окровавленного человека-крота: он судорожно прижимал к груди единственное, что у него осталось, – бутылку «Бордо» урожая 1974 года.

– В следующий раз вообще прибьем! – никак не мог угомониться непоправимо опоздавший к торжеству социальной справедливости изолянт № 43, бывший вице-премьер и автор знаменитой теории «стимулирующей зависти». Суть этой теории в том, что неимущие слои, видя, как растет уровень жизни слоев имущих, начинают страшно завидовать и потому трудятся гораздо интенсивнее, а в результате наступает повальное процветание!

Сержант Хузин не глядя схватился за «демократизатор» – и № 43 сразу же угомонился.

– Расходитесь! – крикнул Ренат. – А то будем искать зачинщиков!

Но не тут-то было: в толпе уже начался непростой и противоречивый процесс перераспределения отнятых у богатея продуктов. В этот момент к киноторговому центру, визжа тормозами, примчалась вызванная по рации «санитарка», и 62-го силой стали укладывать на носилки. Он возражал, даже кусался, видимо опасаясь, что в медчасти у него отберут последнее. В суматохе никто не заметил, как из толпы занятых дележкой изолянтов вылетело несколько булыжников, нацеленных, конечно, в человека-крота, но попавших почему-то в водителя «санитарки», который без звука повалился на землю.

Ренат принял молниеносное решение – он бросил вверенных ему спецнацгвардейцев в атаку, и те, молотя «демократизаторами», мгновенно рассеяли толпу изолянтов, в ужасе порастерявшую свою добычу, которая досталась, естественно, победителям. Потом он приказал стряхнуть с носилок человека-крота и уложить на них потерявшего сознание шофера.

– Курылев, за руль! – приказал сержант Хузин.

Мишка с тоской посмотрел на Лену – она все так же стояла, испуганно прижавшись спиной к витрине. До последней минуты он надеялся, что все эти идиоты куда-нибудь провалятся и они наконец смогут укрыться в вожделенной и недосягаемой кинобудке. Перед тем как сесть в машину, Курылев незаметно приложил ладонь к груди. Лена в ответ сделала то же самое.

– Давай-давай рули! – противным голосом приказал Ренат.

– Рулю! – огрызнулся Мишка, поворачивая ключ зажигания.

– Дуй в санчасть, Симплициссимус!

– Дую…

– А чего ты такой злой? Пива хочешь? – спросил сержант, кивнув на несколько помятых банок, катавшихся под ногами.

– Не хочу…

Они развернулись, и Мишка включил сирену.

– А как у вас будет «люблю до гроба»? – вдруг лениво-равнодушным голосом поинтересовался Хузин. – Вот так, да? – Он, томно закатывая глаза, приложил растопыренные пальцы к сердцу, а потом приставил указательный палец к виску и громко щелкнул большим и средним. – Вот так, да?

Мишка от неожиданности чуть не съехал в кювет…

9

Изолянт № 55 умер ночью от сердечного приступа.

Ренат лично заехал за Курылевым, разбудил и повез на «газике» в гараж, где стояла демгородковская санитарная машина. На ней и только на ней возили в городскую клинику тяжелых больных и покойников в крематорий.

Но на самом-то деле проснулся Мишка чуть раньше – от стука калитки. А вот скрипа ступенек он не услышал, и это означало, что подутренний гость профессионально ступает на прибитые концы половых досок – тогда они не скрипят. Курылев чуть приоткрыл глаза и увидел Рената, тот стоял на пороге и внимательно оглядывал горницу. Не обнаружив ничего подозрительного, нарочито гремя коваными десантными ботинками, сержант подошел к кровати и сильно тряхнул Мишку за плечо:

– Вставай, говновоз, тебя ждут великие дела!

– А? Кто это?! Что случилось? – точно спросонья вскинулся Курылев.

– № 55 при смерти… А может, уже и умер. В любом случае везти надо. Одевайся.

– На чем везти?

– На горбу. У санитарщика сотрясение. Путевку я на тебя оформил. Одевайся, тормоз!

Мишка включил ночник, щурясь от желтой рези в глазах, начал торопливо напяливать одежду и, конечно, фуфайку надел наизнанку.

– Будешь Битовым! – ухмыльнулся Ренат.

Но Мишке, запутавшемуся в шнурках, некогда было разгадывать тонкие сержантские каламбуры.

– А сколько времени? – спросил Курылев, хотя прямо у него над головой стучали облупившиеся ходики.

– Без трех минут четыре. Для сердечников самое время…

– Укол-то хоть сделали?

– А как же! Без укола никак нельзя…

На улице только-только развиднелось: контуры будущего дневного мира были уже различимы, но цвета его пока лишь угадывались в предрассветной серости. Мишка подумал, что это очень похоже на старый, выцветший фильм вроде «Маугли». Неподалеку у соседей петух все никак не мог прохрипеться, чтобы наконец кукарекнуть.

Они сели в комендатурский «газик» и, прыгая на ухабах, помчались к демгородковскому автохозяйству. Конечно, это было нелепо: где-то хрипит умирающий, а сержант спецнацгвардейцев везет шофера-ассенизатора, временно замещающего травмированного водителя «санитарки», в гараж, вместо того чтобы давно уже на первых попавшихся колесах домчать больного старика в клинику. Но так, увы, не только в Демгородке – так везде. «И запрягаем долго, и ездим хрен знает как!» – антипатриотично вздохнул Мишка.

– Жалко Ленку! – неожиданно сказал Ренат. – Папаша помрет – на тебе девчонка останется…

– Почему на мне?

– Сволочь ты голубоглазая! Думаешь, любовь – это только когда ты на ней?

– При чем тут любовь? – чтобы выиграть время, переспросил Курылев.

– Значит, ты девчонке жизнь просто так испакостил?

– Почему это испакостил?

– Ну, Курылев! Ну, почемучка с ручкой! Она уже три медосмотра пропустила… – Сержант так крутанул «баранку», что Мишка чуть не вылетел из машины.

– А ты что, следишь за нами?

– Слежу.

– Спецнацзадание?

Ренат даже оторвался от дороги и с интересом поглядел на Курылева, соображая: случайно тот ответил так удачно или просто раньше дурачком прикидывался.

– Если б задание, ты давно бы не ассенизатором, а дезактиватором работал! Понял?

– Понял, – без затей кивнул Мишка.

Они уже подъезжали к Демгородку, и на сторожевых вышках, стилизованных под теремки, можно было разглядеть часовых, топтавшихся возле крупнокалиберных пулеметов. Солнце еще не взошло, но над лесом облака светились изнутри рыжим огнем.

– Простить себе не могу, что тогда привел ее к тебе! – с искренней злостью сказал Хузин. – Если теперь ваш роман века всплывет – все загудим. Понял?

– А что делать? – спросил Мишка, опасливо косясь на сержанта.

– Думать.

– Уже все мозги сломал, думавши, – тяжко вздохнул Курылев.

– Было бы что ломать… Ты «Графа Монте-Кристо» читал?

– Кино смотрел…

– Тоже неплохо, – презрительно усмехнулся Хузин.

* * *

«Санитарка» никак не хотела заводиться: аккумулятор крутил, а зажигание не схватывалось. Стали смотреть. Так и есть: пользуясь отсутствием хозяина, водилы вывернули хорошие свечи и вставили какое-то совершенно жуткое старье. Пришлось шарить по другим машинам и восстанавливать справедливость. Наконец выехали, но простояли еще на третьем КПП. Бестолковый сержант из новеньких куда-то звонил, потому что, понимаете ли, после угрожающего письма Президенту и мордобоя возле «Осинки» пропускной режим ужесточили. В довершение всего он еще стал дотошно осматривать «газик».

– Львов ищешь? – презрительно спросил Хузин.

– Согласно приказа! – бодро ответил тот.

К домику № 55 подрулили, когда солнце уже взошло и висело над лесом, точно новенькая медаль «За верность России». На крылечке стояли два спецнацгвардейца с автоматами и дежурный санитар в белом халате. Они курили, ржали и жрали крупную клубнику, насыпанную в белую докторскую шапочку, которая в нескольких местах пропиталась кровавыми пятнами.

– С прибытием, господарищ сержант! – поприветствовал спецнацгвардеец.

– Ну, как он? – сурово глянул Ренат.

– Готов.

– Острая сердечная недостаточность, – пояснительно добавил санитар.

– А где № 55-Б?

– Рыдает. Я хотел ее осмотреть, чтобы лишний раз в медпункт не гонять. Не далась – гордая…

Спецнацгвардейцы захохотали и игриво посмотрели на Курылева – источник их эротических отдохновений.

Ренат