Портрет в коричневых тонах - Исабель Альенде

Вместе с тем пресса уверяла, будто бы показатель смертности в столице был таким же, как и в Калькутте. Наш дом на улице Армии Освободителей находился под ответственностью пары дальних тётушек-бедолаг, составлявших многочисленную родню, которая, как правило, есть у любой чилийской семьи, и кое-какой прислуги. Уже более двух лет тётушки заправляли хозяйством в здешних владениях, отчего те приняли нас без особого энтузиазма, сопровождаемые Карамело, ставшим столь старым, что пёс больше меня не узнавал. На месте сада теперь была лишь покрытая сорной травой территория, мавританские фонтаны стояли сухими, в гостиных пахло могилой, кухни же напоминали собой свинарник, а под кроватями лежали мышиные экскременты. И всё же ничто из этого не сбило с толку Паулину дель Валье, которая приехала сюда с намерением отпраздновать свадьбу века, и не думала допускать, чтобы какие-то факторы – то ли возраст, то ли стоявшая в Сантьяго жара, то ли мой нелюдимый характер – помешали предстоящему событию. В её распоряжении были все летние месяцы, когда многие отправлялись на побережье либо в деревню, и за которые она планировала обновить дом. Ведь осенью начиналась интенсивная общественная жизнь, и нужно было приготовиться к моему замужеству в сентябре, самом начале весны, «этом месяце праздников родной страны и невест», что должно было случиться ровно через год после моей первой встречи с Диего. Фредерик Вильямс своевременно нанял отряд каменщиков, столяров, садовников и прислуги, которые все вместе взялись за задание несколько подновить пришедшее в упадок хозяйство, придав дому в Чили привычный вид, однако ж, без особой спешки. Незаметно подошло и лето, пыльное и знойное, с характерным запахом персиков и криками продавцов-разносчиков, оповещавших людей об усладах сезона. Все, кто могли себе это позволить, отдыхали либо в деревне, либо на пляже, отчего город казался вымершим.

Вскоре нашим гостем стал Северо дель Валье, привёзший овощи целыми мешками, полные фруктов корзинки, а заодно и хорошие новости насчёт виноградников. Он прибыл к нам загоревшим, располневшим и красивым, как никогда. И посмотрел на меня, открыв рот, не переставая удивляться и мысленно представлять себе ту же самую девчушку, с которой он простился пару лет назад. Молодой человек заставил меня покрутиться волчком, и таким образом разглядел меня со всех углов и сторон, высказав, наконец, своё благородное мнение, заключавшееся в том, что я вылитая моя мать. Бабушка, услышав такое, с трудом восприняла подобный комментарий. Ведь в её присутствии никогда не упоминали о моём прошлом, для этой сеньоры моя жизнь началась с пяти лет, возраста, когда я пересекла порог её особняка в Сан-Франциско, а всего произошедшего ранее как бы и не было. Нивея оставалась в своём земельном владении, потому что вот-вот настала бы её пора снова рожать, а в таком состоянии женщине слишком уж тяжело совершать путешествие до Сантьяго. Урожай виноградников выдался в этом году крайне хорошим, планировалось даже собрать плоды для белого вина в марте, а для красного в апреле, попутно рассказывал Северо дель Валье. И тут же добавлял, что несколько лоз, из которых вышло бы красное вино, получились совершенно другими, нежели те, что росли вперемежку с остальными. Эти несколько, напротив, на поверку оказались более нежными, гораздо быстрее портились и созревали значительно позже. Несмотря на их отличные плоды, молодой человек думал вырвать те с корнем, чтобы таким способом решить проблему. Паулина дель Валье тут же навострила уши, и я даже увидела в её зрачках прежний алчущий огонёк, который, как правило, возвещал о сулящей прибыль идее.

- Едва начнётся осень, мы рассадим их отдельно друг от друга. Ты береги растение, и на следующий год мы сделаем из этого сырья особое вино, - сказала она.

- И зачем же нам вмешиваться в процесс? – спросил Северо.

- Если этот виноград зреет позже, то по своему вкусу должен выйти более утончённым и насыщенным. И вино из него, конечно же, получится гораздо лучше.

- Мы и так производим одно из лучших вин страны, тётя.

- Поступив так, ты доставишь мне несказанное удовольствие, племянник, ну сделай же то, о чём я тебя прошу… - умоляла моя бабушка вкрадчивым тоном, к которому, как правило, прибегала и только потом отдавала очередное распоряжение.

У меня не было возможности увидеться с Нивеей вплоть до самого дня своего бракосочетания, когда та прибыла к нам с ещё одним новорождённым на закорках. Женщина всё же решила второпях нашептать мне самое основное, что любая невеста вообще-то была обязана знать до медового месяца, и с чем никто так и не побеспокоился своевременно меня ознакомить. Но и даже девственность не предохранила меня от внезапного испуга, вызванного инстинктивной страстью, название для которой я, пожалуй, не подберу до сих пор. Ведь тогда я думала о Диего денно и нощно, и, надо сказать, мои мысли не всегда были целомудренными. Я, конечно же, желала этого мужчину, хотя и не очень хорошо понимала, почему так происходит. Я хотела находиться в его объятиях, чтобы молодой человек целовал меня, как то делал уже в паре случаев, и непременно увидеть его обнажённым. Я никогда не видела мужчину без одежды и, должна признаться, любопытство придавало мне бодрости. И на этом всё заканчивалось, остальное же представляло собой сплошную тайну. Нивея, наделённая природой бесстыдным благоразумием, была единственным человеком, способным обучить меня необходимому, чего, однако, так и не случилось даже и несколькими годами позже, когда, казалось бы, имелись и время, и возможность для того, чтобы упрочить нашу дружбу. Вот тогда она и поделилась бы со мной сокровенными тайнами своей близости с Северо дель Валье и описала бы мне в подробностях, хотя и умирая со смеху, позы, выученные ещё при просмотре коллекции книг её дяди Хосе Франсиско Вергары. На ту пору моя невинность осталась уже далеко позади, хотя я по-прежнему была крайне невежественна в эротических вопросах, как, впрочем, почти все женщины да и большинство мужчин тоже, судя по твёрдому убеждению Нивеи. «Без книг моего дяди, я бы и не знала, как бы у меня появилось пятнадцать детей», - говорила мне эта женщина. Все её советы, от которых волосы у моих тёть вставали дыбом, для последующей любви пригодились мне как нельзя кстати, хотя в отношениях с моим первым мужчиной эти сведения совершенно не помогли.

В течение трёх долгих месяцев мы жили, занимая четыре комнаты в доме на улице Армии Освободителей, где постоянно задыхались от жары. И всё же я не скучала, потому что моя