Создатель эха - Ричард Пауэрс

С фантомными конечностями все еще сложнее. Нет ничего хуже, чем мучительная боль в конечности, которой больше не существует, боль, которую весь мир считает выдуманной – «это все в голове», как будто есть другая боль, не из головы. Постоянные болезненные ощущения могут возникнуть в любой удаленной части тела – губах, носу, ушах и особенно груди. Один мужчина чувствовал эрекцию в ампутированном пенисе. Другой поделился с Вебером, что оргазмы стали ярче и невероятно приятно отдаются в отрезанной ноге.

Словно на границах, выставленных мозгом, вспыхивали конфликты, и на ампутированные куски карты вторгались другие территории. В одной из книг – сейчас Вебер уже не вспомнит, какой точно, – он описывал, как обнаружил практически целую и не потерявшую чувствительность руку на лице Лайонела Д. – человека с ампутированной конечностью. Когда Вебер дотронулся до скулы Лайонела, тот ощутил прикосновение отсутствующим большим пальцем. Поглаживание подбородка отзывалось в мизинце. А когда ему плеснули водой в лицо, он почувствовал, как капли стекают по исчезнувшей руке.

Вебер повернул кран и прикрыл глаза. Последние теплые струйки пробежали по спине. Неповрежденное тело – фантом, созданный нейронами готовый каркас. Тело – наш единственный дом, но не место, а, скорее, открытка. Мы живем не в мышцах, суставах и сухожилиях, а в мыслях, образах и воспоминаниях об оных. Никаких четких ощущений, только слухи и недостоверные сведения. Шум в ушах Вебера – слуховая схема, перестроенная таким образом, чтобы производить фантомные звуки в неповрежденном ухе. И закончит он так же, как и его пациенты, перенесшие инсульт: с лишней левой рукой, тремя шеями, ладонями-канделябрами, пальцы которых, скрытые под одеялом, чувствуются едва-едва.

И все же призрак – реален. Если людей без ступней попросить подвигать пальцами ног, в их моторной коре активизируется именно та часть, которая отвечает за ходьбу. То же самое происходило и в мозгу людей, не потерявших конечностей, но просто представивших ходьбу. Пульс Вебера участился, словно он бежал от чего-то прочь, хоть и стоял в душевой. Движение и ощущение, мысль и действие, – взаимопроникающие фантомы. На мгновение он растерялся, что хуже: оказаться запертым в комнате, но думать, что находишься снаружи, или пройти сквозь пористые стены в изменчивую синеву, к свободе…

Не обтираясь, Вебер выключил свет в ванной и вернулся к тускло освещенной кровати. Опустился на мягкий стул, капая на ковер. Заграничные поездки ничем как одним большим унижением не назовешь. И дома его ждут сотни испытуемых, реальных людей, которых он использовал в качестве мысленных экспериментов. Каждый из них отзывался пульсацией в теле, что никак не удавалось заглушить. В мире не осталось места – реального или воображаемого – к которому он мог прибиться.

Описание Карин нашла в интернете, пока сидела дома у Марка за компьютером. Название сайта гласило: «Народная свободная энциклопедия». Выглядела страничка по-научному, статьи имели сноски и цитаты, но составлены были общими стараниями, путем голосования сообщества, и это смущало.

СИНДРОМ ФРЕГОЛИ: Редкий синдром ошибочной идентификации, при котором больной считает, что несколько человек преследуют его, часто меняя свой внешний вид, представляясь одним и тем же человеком. Синдром назван в честь итальянского актера Леопольда Фреголи (1867–1936), известного своим талантом быстро менять образы во время выступлений.

Как и синдром Капгра, синдром Фреголи связан с нарушениями в процессе различения воспринятой информации. По мнению некоторых ученых, все симптомы ложного узнавания имеют градацию выраженности и могут возникать даже в здоровом, непатологическом сознании…

Карин пересказала статью Дэниелу за ужином в китайском ресторане. Ей безумно хотелось сбежать из монашеской кельи и поговорить на публике, так что она уговорила его выйти в свет. Ради этого она принарядилась и даже надушилась. Но проблемы начались уже на моменте, когда принесли меню. Стоило продумать все заранее. Дэниел в ресторане – как кальвинистский священник на рейве. Он, присвистнув, покачал головой.

– Восемь долларов за говядину с брокколи? Представляешь, Кей Си?

В ресторане это было самое ходовое блюдо, и цену специально занизили для привлечения клиентов. Карин решила не встревать и отсидеться.

– Восемь долларов – большие деньги для заказника.

Если к ним добавить гранты, и все это умело распределить, можно выкупить и вывести из эксплуатации квадратный сантиметр убыточных сельхозугодий. Подошедшая к столу официантка принялась перечислять блюда дня. От длинного списка умерщвленной рыбы, мяса и домашней птицы Дэниелу стало плохо.

– А вот китайский баклажан, – спросил он ни в чем не повинную женщину. – Вы не знаете, случайно, на чем его готовят?

– Это вегетарианское блюдо, – заверила его официантка, повторив слова, указанные в меню.

– Да, но разве обжаривают его не на сливочном масле? И не используют ли при приготовлении молочный жир?

– Я могу сходить, узнать, – проблеяла девушка.

– Можно тогда мне просто тарелку нарезанных овощей? Сырая морковь, огурцы? У вас есть что-то подобное?

Чем думала Карин, приглашая его в ресторан? И чем думал он, когда соглашался? От одной мысли о тарелке с говядиной и брокколи у Карин потекли слюнки. Лучшее средство от развивающейся анемии, вызванной цельнозерновой диетой. Недели совместной с Дэниелом жизни ее истощили. Она украдкой взглянула на него, пока официантка мялась рядом. Выглядел Дэниел безмятежно, как ведомое в электрошоковый загон существо. Карин заказала тофу с фасолью.

Она уже забыла, как сильно он не вписывается в места, от которых зависит весь остальной цивилизованный мир. Когда официантка принесла нарезанные огурцы, Дэниел принялся ковыряться в них вилкой.

– Невозможно страдать двумя синдромами одновременно, – сказала она. – Все же Капгра – это недоидентификация. А Фреголи, как я поняла, полная ему противоположность.

– Кей? Давай не будем заниматься самодиагностикой.

– Само? В смысле – «самодиагностикой»?..

– Мы не врачи, чтобы ставить ему диагноз. Лучше съездить в больницу.

– К Хейзу? В прошлый раз он меня, считай, в грязь втоптал. Дэниел, должна признать, я немного растеряна. С каких это пор ты защищаешь общественную медицину? Ты же раньше с ними не считался? «Коренные американцы успели забыть больше лекарств, чем открыл западный мир» – твои слова.

– В принципе, так и есть. Только вот в прошлом, во времена знахарей, не было столько автомобильных аварий. Знал бы я коренного американца с опытом лечения закрытых черепно-мозговых травм, первым делом тебе бы его порекомендовал.

Он не упомянул Джеральда Вебера. Но в этом не было необходимости. К ученому он проникся иррациональной неприязнью, хоть и никогда с ним не встречался.

– Я должна рассказать все доктору Веберу, – сказала Карин. «Я уже написала ему» – имела она в виду.

– Вот как? – отозвался мужчина с блаженным спокойствием. Словно ушел в медитацию.

– Все же он один из ведущих… – или нет. Возможно, он просто самый знаменитый. А Карин считала, что