Разговоры в рабочее время - Нелли Воскобойник

Поэтому, прежде, чем делать МРТ, нашей пациентке надо было удалить эту железяку. А для этого организовать операционную со всей командой и комнату для восстановления после наркоза. Потом КТ. Потом уж МРТ. Дальше материалы попадут к двум врачам, которые договорятся между собой, какие именно участки мозга будем облучать, и все тщательно нарисуют. И не думайте, что договориться им насчет этого так же просто, как двум литературным критикам по поводу нового романа Сорокина.

Дальше все материалы переходят к физикам, в том числе и ко мне. Мы вдвоем за два часа делаем очень непростую программу. Потом для верности проводим измерения и убеждаемся, что на практике получим в точности то, что запланировано. Потом передаем все данные на ускоритель. И теперь, в шесть вечера, техники, которые на работе с семи утра, могут наконец вызвать больную. Но – упс! – не могут: она в операционной, ей вживляют слуховой аппарат. Потому что отоларингологи утверждают, что его нужно вернуть на место в очень короткое время. Иначе он окажется непригодным и придется заказывать новый.

Теперь ждем все вместе: родня старушки – две дочери и внук, симпатичный рыжий парень в шортах и кипе; доктор М., у которого сегодня, как на грех, день рождения; два физика и два техника. Семь часов вечера. Мы все, уже сгорбившись от усталости, сидим и болтаем о пустяках. Проходит час.

Наконец больную привозят из операционной. Мы укладываем ее со всем тщанием. В десять глаз следим за точностью лечения – мы все так устали. Еще восемьдесят минут, и все метастазы уничтожены.

А мне еще час ехать домой. На автопилоте…

Благодарность

Что ни говори, а живем-то мы на Востоке. И хотя съехались, конечно, отовсюду, средний градус отношений меж людьми здесь куда выше, чем в Европе или Москве. Соседи пользуются правами друзей, друзья – родственников, а родственникам вообще нет никакого укорота! Очень скромная свадьба – это четыреста человек самых близких. Обрезание, на которое собралось меньше ста гостей, – обрезание горького сироты.

А раз так, то и отношения пациента с врачом или техником не то что неформальные, а всегда личные. Особо слабонервные приносят пару раз в неделю свежеиспеченные домашние булочки или инжир из своего сада. А более спокойные любят сделать к окончанию лечения какой-нибудь сюрприз тем, кто их лечил. Ассортимент подарков необъятен. Мне однажды досталась пара билетов на оперу «Аида», которую ставили ночью в пустыне в крепости Масада. А другой раз в знак благодарности йеменская старушка ущипнула меня за щеку и всунула в ладонь горсть изюма. Был случай, когда мы получили новый линейный ускоритель стоимостью в несколько миллионов долларов.

Будучи равнодушна к автографам, я пренебрегла возможностью собрать неплохую коллекцию инскриптов знаменитостей, а подруги мои могут ими похвастаться. По правде говоря, и у меня есть с пяток книжек с очень известными именами. Но перед самыми дорогими мне писателями я всегда робела и старалась не попадаться им на глаза.

Очень популярны благодарности, напечатанные затейливыми шрифтами и взятые в рамочку, которыми мы с удовольствием обвешали все стенки.

Врачи получают хорошие вина, а от русских пациентов дорогие коньяки. Браток из Тамбова, который привозил лечить свою жену и, естественно по тем временам, щеголял в малиновом пиджаке, подарил доктору Пригоде Remy Martin Coeur de Cognac, хотя с тем же успехом мог принести бутылку пива. Она так же осталась бы стоять на книжном шкафу в его кабинете, как стоит там золотистый округлый сосуд, покрытый многолетней пылью. Он служит индикатором качества работы нового уборщика. Если при его появлении снова можно прочитать надпись на бутылке, мы считаем, что уборщик заслуживает своей зарплаты.

Деньги давать не принято – на это способны только русские туристы. Отвергаются всегда с негодованием. Уголовное дело! Но можно оплатить день отдыха для всего отделения, и все сорок человек едут за счет выздоровевшего больного по просторам сионистской родины. И название у этого мероприятия исключительно приятное – «день кайфа».

Обычный прощальный подарок – шоколад, торт, корзина с роскошными фруктами (искусно очищенными и нарезанными, так что можно есть, не заморачиваясь косточками и жесткой шкуркой). Приятная деталь, что в таких корзинах косточка от финика заменяется половинкой грецкого ореха или пекана. Суешь в рот, не отрываясь от работы, не глядя. М-м-м! На днях получили такую же огромную корзину, доверху наполненную разными очищенными орехами и миндалем, а также семечками всех видов. Четыре дня все без исключения – от завотделением до секретарш – лузгали семечки, как на посиделках в русской деревне.

Отцы и дети

В наших краях только самые несчастные, неприкаянные пациенты ходят на лечение в одиночку. Есть такое замечательное словосочетание «бен зуг» – на русский можно грубо перевести как партнер или буквально как напарник. На самом деле так называют и пожилого мужа, и молоденькую подругу, и преданного гея, то есть человека, который будет с вами в горе и радости, и да поможет вам Бог! Они-то в основном и заполняют коридоры нашего заведения. А с молодыми людьми, еще не успевшими обзавестись надежной парой, на лечение приходят родители. Мне запомнились две истории, связанные с такими триплетами.

Молодой человек был не так уж и молод. Ему было двадцать шесть лет. Поскольку его медицинская история намертво переплелась с историей личной, я услышала все подробности на предварительном обсуждении плана лечения. Его родители принадлежали к высшим слоям юридической элиты Израиля. Много лет им не удавалось завести ребенка, и, когда первенец родился, матери было уже за сорок. Мальчик оказался очень одаренным: талант музыкальный (кажется, рок), талант математический (специальная стипендия для одаренных) и бог знает какой еще. Родительская любовь к нему приобрела патологический характер, что мы сами увидели, наблюдая эту троицу ежедневно. Тем не менее парень пренебрег радужными перспективами, уклонился от армии, распрощался с родителями и уехал в Америку, где быстро нашел себе родственную душу и тело и зажил с ним в любви и согласии. Через год его партнер умер от СПИДа, а он вернулся домой, и семья окунулась в те примитивные методы, которыми синдром иммунодефицита лечили в ранние девяностые. Ужас и омерзение вызвала во мне отвратительная, фарисейская назидательность судьбы. Кроме всех прочих болячек, сопутствующих AIDS, молодому человеку досталась еще и саркома Капоши, поразившая его пенис. Парень был не просто красив, а красив необыкновенной, совершенной красотой. Ален Делон в свои лучшие годы… Пару