Москва – Питер - Ольга Станиславовна Назарова

заулыбалась. Удивительно, как только павшая на окрестности мрачная и унылая тень моментально растворилась в воздухе, стоило Борису перестать её журить и поучать.

– Конечно! Она нас ждёт! Она у меня совершенно замечательная!

Борис довольно заулыбался. Он умел вызывать у бабушек доверие. Они приходили в восторг от его практичности, показной заботливости, вкрадчивой улыбки, от того, как внимательно он их слушал, интересовался их здоровьем. В конце концов, они тоже часть его риэлторской работы. Нет-нет! Никакими противозаконными вещами Борис никогда не занимался, он был исключительно законопослушным риэлтором, но иной раз так пообщаешься, пообщаешься да и выгадаешь на добром отношении. Это-то не противозаконно!

– Ласковый телок двух мамок сосёт! – говаривала маленькому Боре его собственная бабушка, и он старательно запоминал.

Дом, до подъезда которого он провожал Милу, он проверил, как только выяснил, что тут живёт её бабушка.

– Хороший дом! – одобрил он, – Перекрытия отличные, стены толстые, кирпич! Квартиры тут дорогие!

Этаж тоже оказался подходящий – не первый, не последний.

Мила позвонила в дверь и заулыбалась:

– Бабушка, вот мой Боря! – от радости у Милы сияли глаза, даже волосы, кажется, засветились ярче.

– Проходите, проходите! – любезно повела рукой седовласая дама, прилично ошарашив Боречку.

– Ничего себе бабушка! Прямо, как вдовствующая императрица! И имечко подходящее – Елизавета Петровна. Хотя… Та, вроде, была не вдовствующая.

Его собственная бабушка вечно ходила в стареньком-престареньком байковом халатике и в растоптанных тапочках. Постоянно мёрзла, поэтому, куталась в древнюю кофту, обожала Боречку и норовила подсунуть внучку каждую копейку, которая у неё оставалась. Идея подарить бабушке хорошую тёплую одежду, мягкие тапочки с мехом, как у её соседки по лестничной клетке и, хотя бы иногда, приносить ей что-то вкусное, Борю никогда не посещала.

Почему он счёл, что у Милы бабушка такая же, как у него самого, он не знал, но факт остаётся фактом – эта дама его обескуражила.

Справившись с невольным изумлением, он решил, что внешность может быть любой, это неважно! Он и эту бабку обаяет!

Усевшись за столом, накрытым к чаю, он начал рассказывать какие-то забавные случаи из жизни, не забывая нежно улыбаться Миле.

– Кажется, дело идёт на лад! – раздумывал он, похохатывая над анекдотом, который только что рассказал. – Вон, какая довольная!

– Какой болван! Девочка моя! Бедная моя девочка, как же ты попалась такому? – Елизавета улыбалась мягкой, приятной улыбкой, умело скрывая желание выкинуть этого типа на лестничную клетку и немного, совсем чуть-чуть пнуть с разбега, направив с лестницы!

Громкий, пронзительный и одновременно хриплый крик, словно кого-то душили, но жертва пока не собиралась прощаться с жизнью, раздался совсем рядом.

Боря от неожиданности облился чаем и заметно побледнел.

– Что это было?

– Ой, Боречка, это попугай, – заторопилась Мила.

– Каккккой ещё попугай? Ты что? Да разве могут птички так кричать? – Боря в попугаях был не силён и сразу представив этакого маленького зелёненького волнистика, даже рассердился на Милу.

– Ой, Боря, Мила правду сказала, это действительно попугайчик. Сейчас я вам покажу! Я их закрыла, пока готовилась вас принять, но теперь, я думаю, самое время!

– Бабуль, может, не надо пока? – забеспокоилась Мила. Она-то отлично знала, на что способны бабушкины любимцы.

– Надо-надо… А то, как же Боречка с ними познакомится? Правда, Боречка?

– Ну, конечно! – вальяжно кивал Борис. Ему были вовсе не интересны всякие птички, зато очень интересовало, почему же его не провели по комнатам? Он знал, что частенько люди любят демонстрировать квартиры даже посторонним. А он-то уже почти член семьи!

Елизавета Петровна, мрачно ухмыляясь про себя, открыла комнату, и Борису на секунду показалось, что оттуда вырвался поток животных и огромный лебедь!

Размах крыльев и цвет оперения, конечно, могли сбить с толку неумелого орнитолога, но когда это безобразие долетело до стола и уселось на спинку свободного стула, Боря был вынужден признать, что Мила сказала правду, и это всё-таки попугай!

– Какой… Крупный! – Борис в последний момент сумел сообразить, что не очень разумно вслух при хозяйке произносить все эпитеты, которыми он наделил попугая. – Наверное, дорогой?

– Да, наверное… Я его не покупала, – мило улыбалась Елизавета Петровна, надеясь, что у неё не сведёт скулы.

– Аааа, подарочек! И кто ж это вам так? Небось, ест он много! Волнистые и то лопают и гадят, лопают и гадят! – Борис законно гордился умением поддержать разговор на любую тему. – А! У вас ещё собачка? Маленькая! Это хорошо! Вот у меня сосед на лестничной клетке, так он только и делает, что мешки корма таскает. У него лабрадор, кажется. Сколько он денег на это тратит, уму непостижимо!

– Ваших? – наивно изумилась Елизавета, и Мила опасливо на неё покосилась.

– Неее, что вы, почему моих, я б и гроша не дал бы на этих бесполезных тварей! Своих, конечно!

Тут, словно по заказу вышли из-под стола все три кошки Елизаветы Петровны и элегантно расположились на небольшом диванчике.

– Ещё и кооошки… – протянул Боря. – А зачем они вам? Ну, я вот понимаю, когда они в деревне живут, там хоть польза – мышей ловят. А тут? Тут же их кормить ещё надо! Опять же деньги тратить!

Мила изумлённо посмотрела на Бориса. То, что и деревенских кошек кормить надо, похоже, для него было абсолютно неизвестно.

– Боренька, так ведь мышь, она же маленькая. Да и не едят они мышей целиком. А потом, где же их столько взять, чтобы каждый день прокормиться? – попыталась объяснить Мила.

– Мила, ну какая ты смешная! У тебя же отец в деревне?

– Да, и мама и бабушка…

– Ну, вот! Неужели же они кошек кормят?

– Конечно! Корма покупаем обязательно. А как же?

Борис застыл, изумлённо глядя на девушку, а потом, решив, что она шутит, рассмеялся.

– Ну, ты умница, так разыграла!

Мила покосилась на бабушку, а та незаметно покачала головой, мол, не стоит шокировать человека.

– Кошки непременно должны приносить пользу! И собаки тоже! Вот не понимаю таких псин! – он кивнул на недобро прищурившуюся Фоксу и ткнул в неё пальцем. Мила дёрнулась было спасать Бориса, но Фокса с превеликим трудом сдержалась, возможно, помогло то, что Елизавета Петровна отщипнула кусочек варёного языка и предложила собаке. Она прямо-таки видела, что Фокса выбирает место, куда бы поудобнее вцепиться в этого мерзкого типа.

– Вы что? Вы языком псину кормите? – ахнул Борис.

– Угощаю, – мягко поправила его Елизавета. – А что? Вы опасаетесь, что вам не хватит? – она уже пожалела, что не позволила Фоксе повиснуть на руке этого «женишка».

– А! Я понял! У вас же сын-фермер! Вы ж мясо не покупаете! А то я уж удивился, –