Один день что три осени - Лю Чжэньюнь

потом к некоторым товарищам, с которыми раньше работал на заводе. Он спросил, знает ли кто-то о свадьбе Чэнь Чжанцзе в Ухане и собирается ли кто-то на эту свадьбу. В ходе опроса выяснилось, что никто не знал о том, что Чэнь Чжанцзе собирается в Ухане жениться. Некоторые и вовсе забыли, кто такой Чэнь Чжанцзе, а потому спрашивали: «А что за Чэнь Чжанцзе?», получив ответ, они тут же, поддакивали: «А, а, тот самый тип, что свел в могилу свою жену». Похоже, о своей женитьбе Чэнь Чжанцзе сообщил в Яньцзине лишь Ли Яньшэну. Раз так, то не будет ничего особенного, если он вдруг не приедет; но именно из-за того, что приглашен был лишь он один, его отсутствие точно обнаружится; да и это не важно, а вот раз уж Чэнь Чжанцзе пригласил только его, то значит и правда считал его единственным другом в Яньцзине, поэтому отказ Ли Яньшэна будет выглядеть как предательство, тем более, что письмо оканчивалось фразой «остальное расскажу при встрече». Что скрывалось под этим «остальное»? Однако поехать к другу Ли Яньшэну мешала неприступная застава в лице Ху Сяофэн. Наведя справки, он узнал, что билет на поезд до Уханя и обратно обойдется ему больше сотни юаней; за свадебный подарок, даже если его покупать вскладчину, придется выложить еще не меньше пятидесяти юаней; итого уже почти двести юаней; между тем месячная зарплата Ли Яньшэна составляла всего шестьдесят пять юаней, так что на разовую поездку в Ухань ему бы не хватило даже двух зарплат, в этом смысле Ху Сяофэн была абсолютно права; «Что поделать? Что поделать? Как быть? Как быть?» – сетовал про себя Ли Яньшэн.

Чтобы не усложнять себе жизнь, Ли Яньшэн написал Чэнь Чжанцзе письмо, в котором поздравил его с женитьбой, а также объяснил ситуацию: «Изначально собирался к дорогому другу на свадьбу, но, к сожалению, на прошлой неделе подвернул ногу и теперь на нее не наступить». В самом конце он приписал: «Впереди еще целая вечность, про остальное расскажешь позже». С помощью такой брехни он это дело и уладил.

2

У северных ворот Яньцзиня находилась харчевня под названием «Баранья похлебка Большеротого У». Когда Ли Яньшэн и Ху Сяофэн крутили роман, то больше месяца ели там баранью похлебку. Всего в Яньцзине насчитывалось около полсотни заведений, где готовили баранью похлебку, но считалось, что именно у Большеротого У дела шли хорошо. В его харчевне, помимо похлебки, также предлагались шашлычки из баранины, пирожки с бараниной, обваренная баранина, тушеная лапша с бараниной и т. д. Если другие харчевни принимали посетителей днем, а на ночь закрывались, то харчевня Большеротого У днем закрывалась, открывалась вечером и работала вплоть до самого рассвета. Поток посетителей не прекращался даже к пяти утра. Народ привлекало то, что похлебка здесь всегда была свежей, а мясо – нежным; а все потому, что баранов хозяин закалывал каждый день.

Большеротый У закалывал баранов днем, примерно часа в три после полудня. Коренастый, круглоголовый, с выдающимся пузом, без всяких признаков растительности на лице, он вытаскивал из загона барана, тот начинал блеять, оставшиеся в загоне собратья блеяли ему вослед. Большеротый У, прижимая его к длинному столу, увещевал:

– Кончай уже блеять, все равно это зря. Не зарежу я, так попадешь в другие руки и зарежет кто-нибудь другой… Я открывал харчевню, чтобы заработать, и ты мне кстати не даром достался, неужели думал, что будешь у меня до старости доживать?… Тут уж ни ты, ни я не виноват, кто тебя заставлял перерождаться в барана?… Вечером тебя оприходую, так что забудешь о суете и попадешь в рай… А то, что ты попал в мои руки, считай, тоже судьба.

Удар ножом и баран умолкал, его собратья в загоне тоже умолкали. Булькая, свежая кровь выплескивалась из бараньей шеи и с шумом лилась в подставленный под стол железный таз. Баранью кровь посетители тоже часто заказывали.

День-деньской, пачкая нож в крови, Большеротый У, помимо предсмертных бесед с баранами, в обычной жизни был неразговорчив и попусту болтать не любил. Пока Чэнь Чжанцзе крутил роман с Интао, то они тоже частенько приходили в харчевню Большеротого У полакомиться похлебкой. У Чэнь Чжанцзе во время таких свиданий рот не закрывался, он без перерыва развлекал Интао шутками. Выдаст одну шуточку, Интао знай себе заливается колокольчиком, выдаст другую – Интао заливается пуще прежнего. Большеротый У в таких случаях сперва упирался в них взглядом, после чего разворачивался и уходил на задний двор. Позже, когда роман завязался у Ли Яньшэна и Ху Сяофэн, они тоже приходили сюда полакомиться похлебкой, но и с Ли Яньшэном Большеротый У не шибко считался, полагая, что все актеры – пустые людишки; ему было невдомек, что все, кто зарабатывает своим языком, тоже отличаются друг от друга; в этом смысле поговорить любил как раз Чэнь Чжанцзе, а не Ли Яньшэн.

Яньцзиньского дворника, что подметал в центре города, звали Го Баочэнь. Несмотря на то, что Го Баочэнь всего лишь мел улицы, он был в друзьях у Большеротого У. Эти двое сблизились благодаря тому, что оба предпочитали держать язык за зубами и испытывали отвращение к болтовне. Разузнали что хотели и замечательно, к чему лишние разговоры? Сделали что-то и прекрасно, к чему об этом распространяться? Что такого смешного есть в этом мире, чтобы целыми днями хихикать да хохотать? Доведись любому клиенту заглянуть в харчевню Большеротого У, тот на них и внимания не обращал, знай, получал от них деньги и все; если же в харчевню приходил Го Баочэнь, Большеротый У непременно подсаживался к нему, чтобы выпить. Обычно на столе у них было четыре блюда: вареный земляной орех, холодная закуска из степной мяты, яичница с цветками софоры – в Яньцзине растет много софор – и баранина, разорванная на нити – баранина предназначалась Го Баочэню, Большеротый У баранину есть давно перестал. Гул за соседними столиками, где ели и выпивали другие клиенты, напоминал клокотание кипящего котла, между тем Большеротый У и Го Баочэнь могли уговорить две бутылки практически молча, они просто поднимали рюмки и, обменявшись взглядами, выпивали. Другие думали, что они заливают тоску, а им такое застолье приносило настоящее удовольствие. «Такое молчание будет поважнее иной беседы», – говаривал Ли Яньшэн, пока сидел в харчевне Большеротого У.

Как-то ночью Го Баочэнь снова заглянул к Большеротому У. В полном молчании они снова прикончили две бутылочки. На следующее утро родные Большеротого У обнаружили его в постели мертвым. В больнице выяснилось, что тот умер от инфаркта.

Вторая из старших сестер Большеротого У работала на яньцзиньской кондитерской фабрике в конфетном цеху, она резала конфетную массу, а Ху Сяофэн заворачивала готовые конфеты в фантики, и, хотя женщины работали в разных цехах,