Мечта маньяка - Григорий Аркатов

не созрел для высоких разговоров.

Но Мастер был непреклонен в своём решении:

– Именно ты! Никто другой.

– Я?

– Ты!

– Можно потом?

– Сейчас!

– Но я не в форме.

– Не важно.

Пришлось смириться. Пришлось с покорным волнением смотреть на человека, чьи сверхсекретные задачи я был обязан вытащить на свет божий, а затем детально отпрепарировать. Мастер был моим особым заданием, на которое я подписался обеими руками.

«Не нужно было соглашаться», – мысленно ретировался я.

Ведь было время, когда я столько раз наотрез отказывался. Но потом стало так тяжко жить, так невыносимо, что я сдался, подчинился чужой воле и принял неприемлемые для себя условия. Напрасно. Мое здравомыслие тогда не задумалось о последствиях столкновения лицом к лицу с человеком, которого определенный процент населения планеты считает

мертвым, а некоторые из них даже воздвигли памятники в его честь. Думаю, это случилось из-за того, что я переоценил свои силы в способности выдержать прямой удар энергетики Мастера. Не фатальная ошибка, но всё же…

Меня и Мастера разделяло расстояние в пять шагов. Я чувствовал запах его одеколона и видел ссадины на его руках. А ещё я понимал, что этот человек не имеет ничего общего с той фотографией, что мне предварительно показывали. Тому человеку с фото было около двадцати, этому – около пятидесяти. У того человека был короткий ёжик волос, Мастер же имел абсолютно гладкий череп. А те молодые счастливые глаза? Теперь вместо них была грубая белая повязка. И форма офицера полиции… Сегодня этот человек был одет во всё белое.

– Где твой крест? – спросил Мастер.

– В смысле?

– В прямом смысле.

Я не понял вопрос. Но я также знал, что Мастер никогда не станет спрашивать из прихоти. И что он совершенно точно хочет услышать от меня что-то вразумительное. Иначе получится бред. Вот я и начал свои несуразные попытки объясниться:

– Я давно отказался от религии. Она перестала удовлетворять мои экзистенциальные поиски себя. Мне не нужен никакой крест.

– Умно сказал.

– Пожалуй.

– Но ты его носишь.

Мастер заставил меня вернуться в прежний тупик.

– О чем вы?

– Всё о том же.

– Да нет такого.

В своём назойливом отрицании я стал демонстративно стягивать футболку, пытаясь представить ему доказательство своей правоты.

– Ты тратишь мое время!

Так и не успев до конца разобраться с футболкой, я замер.

«Всё пропало!» – подумал я.

Но тут прозвучали следующие слова:

– Вы все тратите мое время!

И тут от сердца отлегло. Я был таким же, как все.

«Слава богу!»

Тем временем Мастер продолжал:

– Этот человек… Как твоё имя?

– Вова.

– На время обучения тебя будут звать Феликс Эдмундович. А дальше как сам пожелаешь.

– Хорошо, – согласился я.

Только вот мое согласие не требовалось.

– Итак, Феликс Эдмундович приехал к нам не с пустыми руками. Он привёз с собой свой крест.

Мастер выдержал паузу.

– Предваряя ваши вопросы и вашу панику, я поясню: мои слова – абстракция. И вам уже сейчас нужно научиться видеть вещи, а не описывать их внешний вид.

Все смотрели на человека в белых одеждах, глаза которого были завязаны белой полоской ткани и ждали. Они думали, что он скажет ещё что-нибудь умное. Но вместо этого Мастер начал медленно двигаться. Музыка зазвучала с небольшим запозданием. Сочетание барабанов, флейты и струнных инструментов подталкивало руки и ноги вперёд, вбок, назад. Оно заставляло приседать, подниматься, перескакивать с ноги на ногу. Мастер то ли медленно покачивался, то ли танцевал, то ли всё вместе взятое.

Так продолжалось две-три минуты. Затем музыка стихла. И тогда Мастер вернулся к разговору:

– Я прошу вас вспомнить из школы всем известный детский стишок: «Гнать, держать, смотреть и видеть, дышать, слышать, ненавидеть, и обидеть, и терпеть, и зависеть, и вертеть». Кто не помнит, поднимите руку.

По окончании минуты выжидания все руки остались на своих местах.

– Отлично. Все помнят. Но у меня плохая новость: это не есть хорошо. Вы считали это простым детским стишком, необходимым для запоминания сложных правил орфографии. Вы ошибались. Это было правило вашей жизни, которое вас заставляли старательно заучивать, а потом соблюдать.

Мастер снова ждал. Он надеялся на чужую сообразительность, а когда перестал надеяться, спросил:

– У кого есть вопросы?

– Нам нужно было танцевать вместе с вами?

Все напряглись. У всех в теле возник вопрос:

«Кто этот самоубийца? Кто этот идиот?»

Им был Аркадий. Он стоял за чужими спинами, но так как был выше всех впереди стоящих, это ему не мешало. Не мешали Аркадию и чужие напряженные взгляды. И он смело продолжал излагать свою позицию:

– Мне вот лично было непонятно. А ведь очень хотелось поучаствовать в процессе. Почему вы не даёте нам никаких указаний?

Словоблудие Аркадия прервал щелчок пальцев:

– А должен?

Мастер издевался.

Аркадий задумался. Он хотел сказать «да», но вместо этого произнёс:

– Нет.

Мастер демонстративно поклонился.

– Спасибо. Ты сам ответил на свой вопрос. У тебя всё?

– Да.

– Ты уверен?

– Да.

– И тебе всё понятно?

– Да.

– Тогда зачем ты здесь?

– Узнать что-то новое.

– Какой же ты глупец…

Мастер рассмеялся.

Его откровенность была изюминкой в его смехе. Мастер не имел границ и моральных устоев. Мастер смеялся, потому что ему это нравилось. Долго, звонко, заразительно, надменно… И он не хотел останавливаться. Его смеху было не суждено стать конечной точкой во времени и пространстве.

В некий момент почти все присутствующие поддались его эмоциональным притязаниям и хором прыснули ртом. Они не смогли удержаться. И только Аркадий стоял и тупо пытался сверлить каждого смеющегося человека недовольным взглядом.

Когда все насмеялись вдоволь, Мастер сказал:

– Теперь вы и сами видите, всё это ваше великое старание – полная херня. И ваша первостепенная задача (не моя) стать текучими, начать воспринимать этот мир таким, какой он есть на самом деле. Ты это понял?

Мастер не забыл про оппонента.

Аркадий пожал плечами.

Полагаю, у него была такая поведенческая фишка: делать это телодвижение в любой неудобной ситуации. Ведь в общении со мной он поступал точно также.

– Ещё вопросы?

Народ безмолвствовал.

– Зендая?

Услышав имя любимой, мне захотелось дернуться в её сторону и заглянуть в её прекрасные глаза, скользнуть взглядом по её сексапильной фигуре. Я еле сдержался.

Зендая тоже воздержалась.

И тогда Мастер продолжил:

– Вы думаете, мне было просто? Хотя нет…

Мастер замешкался, опустил голову, замолк.

Все стояли в крайнем недоумении около получаса и ждали дальнейшего свершения событий. Иногда мы переглядывались с надеждой на то, что кто-то другой подскажет нам как быть. Но другие тоже пребывали в недоумении.

Наконец молчание было нарушено.

– Кто