Собрание сочинений. Том 7. 2010-2012 - Юрий Михайлович Поляков

и судорожным гримасам можно догадаться, что здесь зреет трагедия. Ах, как я это сниму!

– Почему трагедия? Пока все довольны…

– Кокотов, вы же писатель, едрена плерома, и должны понимать! Что говорил по этому поводу Сен-Жон Перс?

– Понятия не имею.

– Он говорил: «Где секс, там комедия, где любовь, там драма, где деньги, там трагедия». Если пятнадцать минут назад Аниту вполне устраивало, что у ее бестолкового мужа появилась наконец пассия, то теперь Юлия превратилась в угрозу семейному бизнесу. Поймите, когда судьба кидает вам на бедность особняк Шехтеля, делиться ни с кем не хочется! Анита знает, что Молокидзе от своей усатой Мананы никогда не уйдет. С чем она останется, если Кирилл сбежит к Юльке? Ни с чем! Теперь давайте разомнем Черевкова…

– А что его-то разминать?

– Э-э, не скажите! Он любит Юлию?

– Думаю, да.

– Правильно! Черевков повторил ошибку, типичную для многих мужчин, женатых на красавицах, а именно: он относится к супруге с мемориальной бережностью, словно к музейной реликвии, которую надо беречь, подновлять, проветривать, но по прямому назначению можно использовать только по праздникам или в самых крайних случаях. В результате одна моя знакомая красавица, выйдя за боготворившего ее режиссера, искала потом мимолетное женское утешение в суровых объятиях сантехников и мебельных грузчиков. Вот и наш Черевков растрачивает свой мужской потенциал в кабинетных экстазах с горячей Алсу, утешающей его после служебных нагоняев.

– Как Карина… – Ивана Тиграновича?

– А знаете, Кокотов… – Жарынин глянул на соавтора с внимательной грустью, с какой обычно смотрят в морскую даль. – Историй, что я понарассказал за эти дни, вам хватит теперь до конца литературной жизни. Хоть бутылку бы поставили!

– Поставлю.

– Ладно, вернемся к художественной реальности! Итак, Сам, увидав своего подчиненного на выставке, буркнул: «А ты, Черевков, лучше бы не по вернисажам шлялся, а работал! Выгоню!» Любому руководителю кажется: подчиненные живут исключительно для того, чтобы выполнять возложенные на них обязанности. Если шеф обнаруживает у нижестоящего существа другие потребности, например эстетические, то приходит в изумление или ярость – в зависимости от склада характера.

– Погодите, – перебил писодей. – Но ведь вы сказали: Сам дружески кивнул Черевкову и дал ему поручение…

– Не будьте рабом сказанного. Я передумал. Черевков получил страшный нагоняй, и ему нужно срочно утешиться, снять стресс, но домой с вернисажа он возвращается не с Алсу, а с Юлией. Поняли?

– Что?

– А то! Дома он, преодолев благоговение перед красотой супруги, грубо удовлетворяет свой служебный невроз. И наша бедная девочка со слезами на глазах вынуждена ему уступить. Но это еще не все! Анита, возбужденная Шехтелем, хочет навязчивой лаской вернуть себе Кирилла. Впрочем, ему с трудом удается отбиться. Понимаете замысел? Зритель переносится то в скромную квартиру художника, где Анита навязывает ему свои спорные достоинства, то в роскошный пентхаус, где Черевков в постыдных ракурсах заламывает изысканное тело жены. Камера мечется туда-сюда, эпизоды становятся все короче, сливаясь в неразборчивое мелькание конечностей… Наконец мы видим двух плачущих женщин: одна невольно изменила любимому человеку с оголтелым мужем, вторая так и не смогла овладеть законным супругом. Горе обеих неподдельно. Кажется, я гений!

– Да, неплохо, – похвалил автор «Кентавра желаний». – И что же дальше?

– Вы меня спрашиваете? У вас есть совесть? Я вами просто восхищаюсь! Вы получили аванс и должны меня завалить придумками. А выходит наоборот! Как вам удается? Научите! Что у вас за талант такой?

– Уж какой есть, – подавляя тоску, буркнул писодей и постарался напустить на себя творческую деловитость. – А Черевков знает об измене жены?

– Еще нет, но скоро узнает.

– Откуда?

– Анита наябедничает. Она жаждет как можно скорее прекратить этот опасный роман и заняться обустройством особняка Шехтеля. Нет, вы только посмотрите, я снова ему докладываю, как на ковре. Умоляю, придумайте хоть что-нибудь! Я вас поколочу!

Андрей Львович вспомнил, как вероломная Вероника, всегда готовая с половецкими воплями погарцевать на своем «Коко», вдруг начала страдать нескончаемыми мигренями, коликами в животе и проблемными днями. Ради кого? Ради этого сдувшегося змеесоса Меделянского!

– Ну? – поторопил игровод.

– Черевков узнает об измене и хочет убить…

– Кого?

– Обоих.

– Каким же образом?

– Из ружья. Он собирает охотничьи ружья.

– Может, из арбалета?

– Да, пожалуй… А лучше из подводного ружья!

– Помилуйте, Андрей Львович, он у нас чиновник, государственный человек, а не убийца! Жену он по-своему любит и теперь будет гадко мстить ей с помощью внутрисемейных притеснений, а Кирилла просто подставит. У художника есть маленькая мастерская в центре Москвы, полученная от МОСХа. Знаете, если идти по Покровке в центр, справа, напротив «комода» Трубецких, есть незаметная проходная подворотня. Там маленькая дверь в бывшую дворницкую, где творится большое искусство… Так вот, Черевков одним росчерком пера отдает помещение кавказцам под хинкальную. Но при условии: с художником-арендатором они разберутся сами…

– Постойте! – возразил Кокотов. – Черевков у нас ведал, кажется, историко-культурной экспертизой…

– Ну что вы капризничаете! Его повысили: теперь он распределяет нежилые помещения в центре Москвы.

– Но ведь Сам пообещал Кириллу особняк Шехтеля. Зачем ему какая-то дворницкая?

– А кто вам сказал, что ручной олигарх Тибриков отдаст под какой-то вздорный музей свой любимый особняк? У него там дом свиданий. Он любит балерин и поэтому заказывает Кирилла знаменитому киллеру, чемпиону мира по биатлону. Так что теперь кто первым доберется – кавказцы или Биатлонист.

– Но мы же хотели обойтись без убийств!

– И обойдемся. Влюбленных предупредили.

– Кто?

– Элементарно: Алсу.

– Зачем?

– Это же так просто! Она собралась замуж за шефа, а для этого надо, чтобы Кирилл уцелел и увел у него жену. Сложнее с Тибриковым. Но и тут есть варианты. Допустим, олигарха охраняет омоновец Геннадий, который вырос с Кириллом в одном дворе, он-то и сообщает другу детства про Биатлониста. Но и это еще не все!

– Что еще?

– Анита, которая уже раскатала силиконовые губы на особняк Шехтеля, хочет расправиться с соперницей надежным бабьим способом – при помощи старой доброй серной кислоты. Но об этом случайно узнает Кирилл. Он ищет в книжном шкафу заначку, чтобы повести любимую в японский ресторан «Суши весла», и натыкается на спрятанный за томиками Шекспира пузырек со страшной жидкостью, способной навеки смыть милые черты. Художник выливает кислоту в раковину и заполняет емкость водой. А через день взволнованная Юля рассказывает о странном происшествии. Она ждала его, как обычно, на лавочке в «Аптекарском огороде», как вдруг пробегавший мимо цыганенок пустил ей в лицо прицельную струю из водяного пистолета. Тогда художник сообщает ей о страшной находке за томиками старика Вильяма. Молодая женщина потрясена, но при этом не забывает проинформировать возлюбленного о звонке Алсу