Отель «Нантакет» - Элин Хильдебранд

готовлю, персонал знает свое дело. Но вся эта атмосфера любви и волшебства… пропала.

«Да что ты говоришь», — подумала Лизбет.

— На «ТурСплетнях» оставляют отвратительные отзывы, — продолжил Джей-Джей. — Все называют ресторан разочарованием. Нас будто наказывают за успех в прошлые годы. Знаешь, как это бесит? Люди слышат что-то вроде: «О, „Палуба“ — лучшее место на острове» — и приходят с невероятно завышенными ожиданиями. А мы всего лишь люди, которые содержат ресторан. Всякое может случиться.

— Действительно.

— Лиззи, вернись, пожалуйста.

Лизбет издала истерический смешок. Ли взглянула на них, и Лизбет подозвала ее.

— Мы готовы сделать заказ.

В том, что касалось меню, не возникло ни конфликтов, ни путаницы: Лизбет и Джей-Джей всегда заказывали одни и те же блюда. Для начала они взяли одну порцию жареных зеленых помидоров с сырным соусом пименто и медом с черным перцем и одну порцию запеченных говяжьих мозговых костей. Затем Лизбет заказала форель в панировке, а Джей-Джей — ребрышки по-корейски с пюре из кимчхи.

— Еще напиток? — спросила Ли у Лизбет.

— Нет, спасибо. Мне завтра рано на работу, — отказалась Лизбет. Теперь она каждый день работала с утра и не могла позволить себе выходить из ресторана, еле держась на ногах, как раньше.

Когда Ли ушла, Лизбет сказала:

— Я не вернусь, Джей-Джей. Ты упустил свой шанс.

Он повернулся к ней так, что его колени с обеих сторон касались ее ноги. Мужчина оперся о спинку ее стула, подался вперед и очень мягко, негромко заговорил. Лизбет поняла не все, но общую суть уловила: «Я был таким идиотом, дураком, мразью! Ненавижу себя за то, что натворил. Что угодно бы сделал, чтобы вернуть все как прежде. Мне было так плохо с Кристиной, она глупая, плохо ко всем относится, у нее куча комплексов, она тебе страшно завидовала. Кристина почти загубила ресторан, персонал ее ненавидел. Как-то в воскресенье она впустила в „Палубу“ подростков и продала им бокалы с датами, хотя даже слепой бы понял, что удостоверения личности они подделали. Я сделаю что угодно, чтобы ты вернулась, а если не вернешься, я не знаю, как быть дальше…»

— Так же, как все порядочные люди, — ответила Лизбет на последнюю фразу. — Оставить прошлое в прошлом и идти вперед.

— Я продам ресторан Гусу и уйду.

— Ты так не сделаешь.

— Хочешь проверить?

— Звучит как попытка угрозы. Но мне все равно, продашь ты «Палубу» или нет. Какая мне разница? Это твой ресторан.

— То есть ты хочешь сказать, что тебе все равно на «Палубу»?

Лизбет допила остатки своего коктейля.

— Раньше ресторан был мне важен. Он был моим… нашим домом, а персонал — семьей. Но сожгла этот дом не я, Джей-Джей. Ты сам это сделал, своими руками.

Ли принесла закуски.

— Итак, жареные зеленые помидоры и мозговые кости. Что-нибудь еще?

«Беруши, — подумала Лизбет. — Диазепам. Возможность красиво уйти».

Вместо этого она, как и в прошлом, положила на тарелку Джей-Джея один зеленый помидор. Он же в ответ протянул ей толстый золотистый ломтик поджаренного хлеба, на который намазал сочный костный мозг.

Они одновременно пожелали друг другу приятного аппетита, и Лизбет тут же отправила в рот один из помидоров. Вот она — вся суть Нантакета. В душе Лизбет творился сущий ад, зато она сидела в очаровательном заведении с безупречным обслуживанием и ела безумно вкусную еду.

Между закуской и основным блюдом Лизбет отошла в дамскую комнату. Стены там были обклеены страницами букинистического издания кулинарной книги для вечеринок авторства Джун Платт, где для каждого дня года было указано свое меню. Например: «24 марта: гороховый суп, фаршированный краб, монастырский пудинг». Своеобразные обои улучшили настроение Лизбет — вот бы каждый день был праздником! Вернувшись за стойку, Лизбет решила рассказать Джей-Джею про скандал между Хайди Бик и Лирик Лейтон. История его очень заинтересовала: «Твою мать, да ладно!», «Да просто не верится!», «Нет, ничего обо всем этом не слышал», «С другой стороны, Бики за лето ни разу не были в „Палубе“, а Лейтоны — только один раз».

— А, да, это было в тот вечер, когда пришла я, — сказала Лизбет. — Лирик сидела за столиком номер три и плакала.

Джей-Джей прокашлялся.

— К слову, о том вечере… а что у вас с Марио?

Лизбет очень хотелось ответить, что с Марио у них все жарко и прекрасно, но она лишь пожала плечами и сказала правду.

— Уже ничего.

Джей-Джей поигрался с лямками ее сарафана, и Лизбет не могла не вспомнить, как раньше он застегивал ее платья — молнии и крючки, помогал надевать ожерелья. Взглянув на любой ее наряд, Джей-Джей мог вспомнить, куда она в последний раз надевала его, что они в тот день ели, о чем говорили и кого видели. Память у него была замечательная, и из-за этого Лизбет всегда казалось, что она ему совсем не безразлична. Более того, Джей-Джей любил ее. Она это знала. Так каким, к черту, образом до него добралась Кристина?

— А что случилось? — спросил Джей-Джей.

— Я оказалась не готова.

Лизбет подозвала Ли и показала на свой бокал. «Наверное, веду себя как женщина при родовых схватках: „Ладно уж! Давайте анестезию!“» Эта мысль привела ее к самым нежелательным воспоминаниям — о ее короткой беременности. Необычайная радость, близость к Джей-Джею, которую она чувствовала, когда они (втроем!) лежали в постели. Лизбет понимала, что после выкидыша стала вести себя иначе. Она перестала заниматься сексом с Джей-Джеем, держала его на расстоянии, отталкивала. Она переживала смешанные чувства — оплакивала то, о чем прежде даже не мечтала.

Второй коктейль принес ей ледяное онемение. Сделав глоток, Лизбет продолжила:

— Не могла позволить себе снова довериться кому-то.

Джей-Джей положил большие теплые ладони на ее щеки, притянул ближе к себе, словно для поцелуя, и заговорил быстро, невнятно, чуть ли не нараспев, так, что Лизбет снова поняла лишь часть: «Я совершил ужасную ошибку, я все испортил, такого больше не случится. Клянусь, Лиззи, я люблю тебя и только тебя, и так всегда было и всегда будет. Мы же обожаем истории о чьем-то счастливом возвращении, правда? А я хочу, чтобы наша история стала лучшей. Я сделаю что угодно, только прошу, умоляю, выйди за меня, будь моей женой. Мы попробуем снова завести детей, или усыновим кого-то, или и то и другое. Жизнь — невероятное приключение, долгое путешествие на машине. И я хочу, чтобы на пассажирском сиденье и в моей постели не было никого, кроме тебя, Лизбет Китон. Умоляю. Прошу, послушай меня. Я люблю тебя».

Слова «путешествие на машине» напомнили Лизбет о том, как они ездили в штат Нью-Йорк к родителям Джей-Джея или в Миннетонку через