Нино и её призраки - Анна Аркадьевна Теплицкая

— Что он сделал?

Я задумалась.

— Видишь ли, я сижу тут одна, мне одиноко.

Мне вспомнились слова Серго: «Никогда в Тбилиси я не чувствовал себя одиноким, а вот в Питере да». Дело в том, что я не на своем месте, мне пора вернуться в родные края.

— Ты не одна, у тебя есть мы.

— Это точно. Давай поедем в Грузию все вместе.

— Давай! А папа?

— А папу оставим.

Датоша грустно покачал головой: «Так хорошие люди не поступают».

— Да уж, и тут ты прав.

— Знаешь, мам. Я тебя больше люблю, чем папу. Я тебя понимаю, ты сидишь дома все время одна, а папа всегда на работе. Я знаю, что у него важная работа, но быть дома важно тоже. Нельзя свою женщину оставлять надолго одну.

— Вот тут ты прав, малыш, — улыбнулась я.

— А Матвей?

— Что, Матвей?

— Матвей поедет с нами в Грузию?

— Матвей всегда будет со мной и тобой, независимо от того, что произойдет между мной и папой.

Я почувствовала, как он расслабился. Давид был потрясающим братом. Если отношение ко мне вызывало некоторые вопросы, то брата он любил безусловной любовью. Стоило Матвею заплакать где-то вдалеке, лицо его брата тотчас становилось сосредоточенным. Давид подрывался и бежал в его сторону. Долго я не могла заснуть, а потом провалилась в кошмарный сон, будто в алкогольный омут, созданный пьяной фантазией.

Глава 53

Я благодарна богу, что ночь не длится вечность. Она вползает в утро, самую грустную, но хотя бы не страшную, часть суток. Надо сказать, сегодня оно отличалось от остальных: как только я открыла глаза, то сразу поняла, что не дома. Идущий сверху свет делал спальню непригодной для сна в раннее время суток, и я знала только одну такую спальню, со стеклянной крышей — на Староневском проспекте. Приподнявшись на локтях, я без особого удивления увидела спящего рядом Ника и погладила его по волосам. Как я тут оказалась, я не имела ни малейшего понятия.

На полу замерла опрокинутая бутылка. Я взяла ее и, удостоверившись, что на дне плещется что-то темное, сделала два жадных глотка. «Да, добровольную амнезию, собственной мне мало». Звуки были громкие и не очень-то приятные. Ник проснулся и, пока я одевалась, напряженно следил за мной.

— Ты уходишь? — спросил он.

— Да. Который час?

— Одиннадцать.

Я схватилась за голову: «Из-за моего поведения дети прогуляли школу». Он поставил пластинку, заиграла музыка, а я прикончила бутылку и поднялась.

— Нино, ну так же нельзя. Не уходи.

Я нежно выдохнула, — впервые за долгое время. Я дышу нашим запахом, им пропахла вся комната. Ник бросил на пол недокуренную сигарету и быстро сказал:

— Я тебя люблю.

— И я тебя.

— Я в смысле по-настоящему люблю. Я думаю уйти от жены.

«У тебя, Ник, сбитые набок, изуродованные мозги, которые ищут только неправильную любовь». Он немного подождал реакции, но я молчала, и он продолжил:

— Если бы ты ушла от мужа, то я, может быть, тоже ушел бы от жены.

— Может быть.

— Ты же понимаешь, что так, как сейчас, это не предел мечтаний?

И что это, Ник? Предложение жить вместе? Или хрень? Ты не мог бы нормально формулировать? Так, чтобы мне было понятно. Так, чтобы я не переспрашивала. Я не переспросила, конечно.

Не добившись от меня ни слова, он стал просить хотя бы секса:

— Давай еще раз? Пожалуйста!

Тяжеленькая от французского вина голова гудела, но требовала приключений, поэтому я переспала с ним еще раз, прежде чем бросить навсегда.

Глава 54

Естественно, эта идея была обречена с самого начала. После моего спонтанного ночного отъезда неприятностей не случилось. Домашний кружок работал сам по себе: дети были в школе, Ольга Николаевна хлопотала на кухне, Алексей Александрович ночевал на работе. «Неужели эта сомнительная вылазка сойдет мне с рук?» Лежа в постели, я ругала себя всеми грузинскими матами, которые помнила, презирала и понимала, что вела себя как конченая идиотка. Глупо было напиться среди ночи и поехать к Нику. Я в растерянности читала наши вчерашние сообщения: «Скучаю», «Не могу больше», «Моя хорошая, приезжай», «Думаю об этом все время». Надо было прекращать. Я уже получила от жизни все дерзкие удовольствия, и так повезло, что это ничего мне не стоило. «А что дальше?» — спрашивала я себя. Ведь мне всего тридцать три, самый возраст отречься от мирских удовольствий и заняться чем-то полезным для собственного развития. Хотя я думала, что секс очень развивает меня как личность, но понимала, что от Ника правильнее всего отказаться.

Через пару дней я позвонила ему и сказала, что жить без него не могу. Саморефлексия не помогла: я видела в этом разыгравшемся влечении гибель своего брака, но отчаянно решила не останавливаться. Кроме Ника, никто так не умеет проявлять инициативу — настойчиво и жадно, но вместе с тем деликатно.

Дни опять полетели с ужасающий быстротой, я была рассеянна, меньше, чем обычно, занималась мальчиками, когда Алексей Александрович уезжал, бегала к Нику, а когда муж был в городе, покорно сидела дома с отсутствующим выражением лица.

— Мамочка, поиграешь с нами? — спросил Датошка.

Алексей Александрович только пришел, шепнул на ухо мальчикам, и они позвали меня сыграть в настолку.

— Не сегодня.

Ночью у меня снова были галлюцинации. Я проснулась с ощущением холодной пустоты внутри. Алексея Александровича не было рядом. Я поводила рукой по холодной подушке: судя по всему, он еще даже не ложился. Я прошлась по всей квартире, заглянула в каждую комнату, но никого не было дома, ни мужа, ни мальчиков. Мне стало очень страшно.

— Здесь всегда такой холод, — громко сказала я в пустоту.

Казалось, ночь навалилась на меня удушливой тяжестью, придавила и расплющила. Я понимала, что это сон, но не знала, как его одолеть. Вместо крика получился жалобный всхлип, и его было недостаточно для того, чтобы проснуться. Сознание помутилось, в голове, словно заевшая пластинка, вертелась лишь одна мысль: «Я совсем одна, они все исчезли».

— Дорогой, ты где?

Я искала его, звала, пока не сорвала голос. Меня стало знобить от чувства пронзительного, неотвязного одиночества. Как будто осталась только я одна в этом мире и больше никого у меня