Щекоты и дворник Чайников: Ночная бригада по спасению скучных вещей - Олег Антонов

Клён у фонтана, увлечённый зрелищем, вдруг заявил:

«Я хочу танцевать ВСЕГДА!

Я не хочу падать!

Я объявляю… НЕЗАВИСИМОСТЬ ЛИСТЬЕВ!»

— О нет… — прошептала Марина Сергеевна. — Он восстал.

— Что делать?! — закричал Василий. — Если листья перестанут падать — зима не придёт! И… мы останемся без снега!

— Надо его… успокоить, — сказала Марина Сергеевна. — И напомнить, что падение — это не конец. Это… новое начало.

Она подошла к клёну — и прошептала:

— Ты танцуешь красиво. Самый красивый в парке. Но… танец должен закончиться. Чтобы его запомнили. Чтобы ждали снова.

Ты ведь хочешь, чтобы тебя ждали?

Клён замер. Потом медленно кивнул.

«Хочу…»

— Тогда… станцуй соло. Самое красивое. И… отпусти листья.

Клён глубоко вздохнул — и… взмахнул ветвями.

Один лист — самый большой, самый рыжий, с золотой короной — медленно оторвался.

Он не кружил.

Он… парил.

Медленно.

Величественно.

Как король на прощальном параде.

Все замерли.

Даже ветер.

Даже Кармелита.

Когда лист коснулся земли — все зааплодировали.

Даже деревья.

Даже камни.

Даже улитки.

Клён склонил ветви — как будто кланялся.

«Спасибо… Я готов отдохнуть. До следующей осени».

Вечером, у костра из светлячков, щекоты и дети пили чай с мёдом и ели булочки.

— Мы устроили бал, — сказала Марина Сергеевна.

— Мы спасли осень, — поправил Василий.

— А что дальше? — спросила Маргарита.

— Зима, — сказала Марина Сергеевна.

— Опять снеговики? — спросил Тимофей.

— Нет, — улыбнулся Василий. — Снежные замки. С радужными башнями. И… ледяными фонтанами.

— …А если они растают?

— Значит, оставят после себя… лужи-воспоминания.

Все засмеялись.

А где-то наверху Кармелита смотрела на звёзды — и ворчала:

— Тринадцать булочек.

…Нет. Четырнадцать.

…Потому что я чуть не заплакала, когда клён танцевал.

…Потому что осень теперь шепчет мне стихи.

…И потому что…

…я, кажется, стала главным критиком балета.

…Тссс. Это секрет.

…А ещё… оставьте мне булочку с мёдом.

…Зима любит мёд.

…И я — тоже.

{{}} P.S. Для читателей

Если ты когда-нибудь увидишь, как лист танцует перед падением — не спеши его поднимать. Посмотри. Послушай. Поблагодари. Возможно, это был его самый красивый момент.

Глава 9. Операция «Ледяные Фонтаны» — или Как Щекоты Научили Снег Петь

Зима вернулась в Химмашевский парк не просто с морозом — а с величественным хрустом, искрящимся инеем и… молчанием.

— Ну вот, — сказал Василий Щекотович, выглядывая из норки и дыша на лапки. — Всё белое. Тихое. И… немое. Даже снег не шуршит как раньше.

— Зима — не немая, — возразила Марина Сергеевна Щекотова, укутываясь в новый шарф (сплетённый из паутины и снежинок — «не мёрзнет, не мнётся, светится при луне»). — Она… поёт. Только очень тихо. Надо уметь слушать.

— А если мы научим её петь… громко? — оживился Василий. — Чтобы весь парк слышал!

— Что ты задумал?

— Ледяные фонтаны! — Василий уже прыгал от нетерпения. — Не водяные — ледяные! Они будут стоять, сверкать, и… звенеть на ветру, как колокольчики! А когда солнце коснётся — запоют!

— …Ты хочешь построить музыкальные ледяные скульптуры?

— Именно! И назвать их… «Фонтаны Зимней Песни»!

Марина Сергеевна посмотрела на него — и улыбнулась.

— Ладно. Но… без экспериментов с заморозкой живых существ.

— Обещаю! …Почти.

Так родилась Операция «Ледяные Фонтаны».

Первый этап: узнать, как заставить лёд петь.

Щекоты отправились к Старому Дубу — он ведь всё знает, даже про то, как шепчет мороз.

— Дуб, — прошептала Марина Сергеевна, — как научить лёд петь?

Дуб зашелестел — и сбросил один лист. На нём было написано:

«Лёд поёт, когда его не боятся.

Когда в него вкладывают тепло сердец.

И когда… его форма — как музыка.

P.S. Используйте формы от Кармелиты. У неё был опыт с оперой.»

— Формы?! — удивился Василий. — Какие формы?

— Узнаем, — сказала Марина Сергеевна.

Они отправились к Кармелите — она грелась на крыше беседки, нахохлившись, как чайник.

— Формы? — переспросила она. — Ага. Мои старые. От времён, когда я пыталась стать сопрано.

— Она полезла под крыло — и вытащила… формочки для песочного теста.

— Вот. Сердечки, звёзды, полумесяцы… и одна — в форме микрофона. Я думала, если буду петь в неё — стану знаменитой.

— И? — спросил Василий.

— Нет. Зато теперь у вас есть формочки для ледяных фонтанов. За пятнадцать булочек.

— Договорились!

Операция началась в ночь перед первым настоящим морозом.

→ Щекоты принесли ведёрки с водой (из пруда, «потому что там живут добрые караси — они добавляют пузырьковую ноту»),

→ Дети — формочки, блёстки и термосы с какао («для вдохновения»),

→ Чайников — лестницу, фонарик и старую гитару («на случай, если лёд не запоёт — я подыграю»).

— Готовы? — спросила Марина Сергеевна.

— Готовы! — закричали все хором.

Они начали заливать формы водой, добавляя:

→ Каплю радужной краски (от летнего ветра),

→ Щепотку пыльцы одуванчиков (от цветного дождя),

→ И… крошечную слезу совы («Кармелита плакала от воспоминаний — сочла это „вложением в искусство“»).

Потом — оставили на мороз.

К утру — получились ледяные фигуры.

Не просто фигурки. Скульптуры.

→ Сердца, звенящие, как колокольчики,

→ Звёзды, переливающиеся, как стеклянные,

→ Полумесяцы, шепчущие на ветру,

→ И… микрофон — огромный, прозрачный, с блёстками внутри.

— Теперь… установим фонтаны! — закричал Василий.

Они расставили скульптуры вокруг старого фонтана — создавая круг ледяной музыки.

— А как их… запустить? — спросила Маргарита.

— Нужно… коснуться солнцем, — сказала Марина Сергеевна.

В 11:00, когда солнце коснулось первого сердца — началось волшебство.

Лёд не растаял.

Он… зазвенел.

Тихо.

Нежно.

Как будто кто-то провёл пальцем по хрустальному бокалу.

Потом — второе сердце.

Потом — звезда.

Потом — полумесяц.

И… весь круг запел.

Не просто звон. Мелодия.

Как будто ветер играл на ледяных струнах.

Как будто зима пела колыбельную.

Как будто парк стал огромной музыкальной шкатулкой.

— Получилось… — прошептала Марина Сергеевна.

— Получилось великолепно! — закричал Василий — и… влез на микрофон.

— ВАСИЛИЙ, НЕТ! — закричала Марина Сергеевна.

Но было поздно.

— Эй, Зима! — крикнул Василий, стоя на ледяном микрофоне. — Это тебе концерт! От нас! От детей! От… Никифорыча!

Он махнул лапкой — и… микрофон зазвенел громче всех.

А потом… лопнул.

Не разбился.

А… раскололся на тысячу звенящих осколков — которые рассыпались по снегу, как бусины, и продолжали петь.

— Василий! — закричала Марина Сергеевна, бросаясь к нему. — Ты цел?!

— Цел! — Василий вылез из сугроба, весь в блёстках и ледяной крошке. — И… я стал дирижёром!

На следующее утро в парке начался настоящий переполох.

→ Люди приходили — и слушали.

→ Дети танцевали под звон.

→ Блогеры записывали ASMR-ролики: «Звуки ледяного фонтана = антистресс».

→ А мэр… снова приехал. С женой. И с бабушкой.

— Чайников, — сказал он, глядя на ледяной микрофон (точнее, на его остатки), — это… тоже ваша программа?

— Так точно, Иван Абрамович. «Парк улыбается. Зима поёт. Вы — в гармонии».

— А можно… повторить? На Новый год?

— Можно. Только… — Чайников понизил голос, — …пусть дирижирует Кармелита. Василий слишком эмоционален.

Мэр кивнул — и пошёл дальше, держа бабушку за руку. На их лицах — улыбки, как от детства.

Вечером, у костра из светлячков, щекоты и дети пили какао и ели булочки.

— Мы научили снег петь, — сказала Марина Сергеевна.

— Мы подарили зиме голос, — поправил Василий.

— А что дальше? — спросил Тимофей.

— Весна, — сказала Марина Сергеевна.

— Опять дождь? — спросила Маргарита.

— Нет, — улыбнулся Василий. — Цветущие облака. С лепестками вместо капель. И… радужными тучами.

— …А если они завянут?

— Значит, оставят после себя… воспоминания в виде аромата.

Все засмеялись.

А где-то наверху Кармелита смотрела на луну — и ворчала:

— Шестнадцать булочек.

…Нет. Семнадцать.

…Потому что я чуть не заплакала, когда лёд запел.

…Потому что зима теперь поёт мне колыбельные.

…И потому что…

…я,