ПРОСНИСЬ! у(дис)топия - Борис Акунин

живых официантов у вас тут нет? — спросила Елена с набитым ртом.

— Зачем? Сейчас вообще нет большинства профессий, которые существовали в те времена. Остались только такие, для которых не годятся роботы и машины. Творческие, исследовательские, социально-эмпатические, ну или просто такие, какими приятно заниматься. Здесь, в клинике, например люди работают только по специальностям, где важен личный контакт, индивидуальный подход, интуиция. В приемном покое. Или «ангелами» — это то, что раньше называлось nurses. Из врачей остались лишь ментологи.

— Кто?

— Это отрасль медицины, занимающаяся психоментальной сферой. Там много специальностей. У нас были только психиатры, психоаналитики и гештальтисты. А сейчас целая развернутая система, десятки ответвлений. Это, собственно, даже не медицина. Что-то вроде персонального ментального тюнинга.

— Но если исчезло большинство профессий, чем все люди занимаются?

— Во-первых, некоторые профессии остались. Например, если говорить о ресторанах — баристы. Тут нужен талант общения, умение создавать правильную атмосферу, ориентироваться на клиента. Каждый бариста имеет два диплома: психологического факультета и школы актерского мастерства.

— Хорошо хоть актеры остались, — проворчала Елена, пока относившаяся ко всем этим новшествам с недоверием. Все-таки бекона и живого сливочного масла было ужасно жалко.

— Смотря какие. Киношных больше нет. То, что сейчас называют «кино», здорово отличается от нашего. Надеваешь специальные очки, и полный эффект присутствия. Киностудий, кинозвезд, съемок и всего такого больше нет. Фильм делают два человека: сценарист и оператор — это вроде старинного программиста. Персонажи генерируются, причем их внешность настраивается на вкус зрителя. У каждого ведь собственные представления о красоте. А живые актеры остались только в театре. Там, где важен эффект присутствия и соучастия. Но спектакли, к которым ты привыкла, это теперь редкость — называется «ретротеатр»: зрители просто сидят и смотрят на сцену. Сейчас популярен «кокриейшн». Это… как мы называли-то… — Муж пощелкал пальцами. — Иммерсив и интерактив, да? Причем спектакль обычно идет несколько дней, это полный отрыв от повседневности. Театр похож на отель, зрители заселяются и живут в соответствующем антураже.

— А учителя? Живые или роботы?

— Живые. Самая престижная и высокооплачиваемая профессия. Я тебе потом расскажу, это очень интересно. Но давай двигаться от общего к частному, а то у тебя всё в голове перепутается. Вернемся к началу, окей? К 2029 году. К тому, как всё создавалось и строилось.

— Можно мне еще одну каравеллу? — спросила Елена. — И я бы попробовала, что у вас тут подают в качестве фруктового салата. На чем мы прервались? На Израиле и Палестине?

— Да. На решении региональных конфликтов.

7. ПРО РЕГИОНАЛЬНЫЕ КОНФЛИКТЫ

— Палестинскую проблему решили деньгами. Всем палестинцам была предложена компенсация за утраченную родину, за перенесенные страдания. Если я правильно помню, всего было зарегистрировано десять миллионов палестинцев. Каждый мог претендовать на четверть миллиона тогдашних долларов, с выплатой в рассрочку, ежемесячно — при условии некриминального поведения. То есть суммарно выделили два с половиной триллиона. Огромная сумма, но несравнимо меньшая, чем потери предыдущих девяноста лет, в особенности гуманитарные. И это было всего десять процентов от суммы, которую государства планеты сэкономили на военных расходах.

— Неужели сработало?

— Конечно. Когда у людей появляется возможность построить нормальную жизнь, вдруг оказывается, что воевать, взрывать и ненавидеть больше не хочется. Находятся заботы и занятия поинтересней. Палестинские семьи, кто захотел, разъехались из Газы, Ливана, с Западного Берега по всему свету, и напряженность вокруг Израиля спала. Вскоре израильтяне сами расхотели тратить столько деньжищ на ненужную армию. По той же схеме решили проблему армянских и азербайджанских беженцев. Их было во много раз меньше, так что расходы получились незначительными. И потом применяли аналогичный подход повсюду. К 2040 году все региональные конфликты отошли в прошлое. А пример с вечной как мир проблемой претензий на «восстановление исторической целостности» подал Китай. Пекин объявил, что отказывается от притязаний на Тайвань. Тайваньцы перестали бояться вторжения, начали ездить туда-сюда, материковые инвестиции устремились на остров, и скоро Китай стал единым безо всякой войны. Иное дело, что государственные границы в середине века стали почти условностью. Принцип «Цзинцзюй» стимулировал кантонизацию.

— Стоп. Эту абракадабру я не поняла.

— Сейчас расскажу.

8. ПРО ПЕКИНСКУЮ ОПЕРУ

— Название предложил Сун Минжэнь. «Цзинцзюй» — это пекинская опера. Знаешь, такое монументальное действо, обслуживаемое огромным творческим коллективом. Гигантский оркестр, состоящий из хреновой тучи инструментов, солисты-певцы и хор, балет и акробатика, спецэффекты, художники-сценографы и художники-костюмеры, инженерия и прочее, и прочее. Сун сказал: «Давайте превратим весь мир в Цзинцзюй. У больших стран будут большие партии, у маленьких — маленькие, но каждый сможет проявить свой талант, а все вместе мы будем делать общее дело». Так название и привилось. Китайский язык и китайская культура в тридцатые-сороковые годы вообще были в большой моде. Потом трендом стало всё персидское. Потом увлеклись Нигерией. Нынче же народ сходит с ума по всему тамильскому. Мы-то с трудом себе представляли, что это и где это, а сейчас Тамил-наду прямо wow. Молодежь молотит по барабанам мриданга, отплясывает бхаратнатьям, город Ченнай — столица моды и хайтека. Но не будем отвлекаться.

Всемирный «Цзинцзюй» долго сыгрывался. Выбирали Дирижера — это вроде планетарного президента, но он не столько руководит, сколько координирует, такой полуарбитр-полупосредник. Первым Дирижером, кстати, стал Сун, и у него неплохо получилось распространять «аромат сливы». Великий был дядька. Когда он сказал, что ему пора на покой, все его уговаривали пожить еще, потом убеждали криоконсервироваться. Нет, говорит, хватит. Хочу слиться с Абсолютом. И ушел.

— Как ушел? Куда ушел?

— Туда. — Алик махнул рукой на потолок. — А, надо тебе про уход рассказать. Это очень важно. Не хочу комкать. Пока коротко. У нас тут считается нормальным, дожив до старости и досыта наевшись жизнью, эвтаназироваться. Типа: спасибо этому дому, пойдем к другому. Если человек верующий. А нет — просто прощаются, и всё. Обычное дело.

— И семейные пары тоже? — спросила Елена. — Чтобы не так, как мы с тобой планировали, черным ходом через даркнет, а цивилизованно?

— Тут жизнь такая, что тебе захочется жить очень долго, — засмеялся муж. — Помнишь, Василь Иванович Чапаев в кино говорит про светлое будущее: «Знаешь, Петька, какая жизнь будет? Что и помирать не надо». Вот она и настала, такая жизнь. Эх, никто кроме нас с тобой на всем белом свете Чапаева не помнит… Ладно, давай я закончу про «Цзинцзюй». Чтоб ты понимала, как устроен современный мир.

Когда не стало горячих войн, а остались только экономические — борьба за рынки сбыта, конкуренция товаров