Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк

парикмахера подходила к концу, и мальчика, всё ещё очарованного и завороженного, те же лёгкие руки извлекали из тугой простыни и мягко подталкивали встать и посмотреть на себя в зеркало со всех сторон.

– А одеколон? – начинал хныкать Яшка, если в конце стрижки его не опрыскивали.

Мама, настороженно следившая за стрижкой за его спиной, всегда отвечала:

– Маленький ещё. Детям одеколон не положен. Спроси у дяди парикмахера.

Он с надеждой глядел на парикмахера, и тот великодушно кивал головой:

– Если ребёнок просит, то нельзя ему отказывать. Не расстраивать же человека!

Его взор больше не горел вдохновением, потому что процесс творения был завершён, и парикмахер лишь лениво встряхивал простыню перед тем, как усадить в ещё не остывшее кресло следующего клиента, которого через минуту он так же туго запеленает и примется за свою божественную работу снова…

Все мы очень любим время от времени разглядывать свои старые детские фотографии. Есть среди них любимые, вызывающие ностальгическую слезу, а есть и такие, которые стараешься подальше спрятать и никому больше не показывать. Но самые популярные – это победное сидение на деревянном конике карусели или групповые портреты с молодыми папой и мамой, снятые в ателье на фоне намалёванного падающего водопада или сентиментального сельского пейзажа с коровками и лошадками на заднем плане. Спустя много лет такие фотографии всегда с гордостью демонстрируешь гостям на домашней вечеринке или своей девушке перед тем, как уложить её в постель.

Фотографии в виде новорождённого младенца, беспомощно лежащего на спине и удивлённо разглядывающего собственный вертикально вздымающийся свисток, демонстрируешь реже. Даже девушкам перед укладыванием в постель. Не потому что не хочешь раньше времени раскрывать свои секреты, просто… пускай останется хоть какая-то интрига.

Наиболее любимой Яшкиной фотографией был снимок из детского сада, на котором их среднюю группу сфотографировали почему-то среди лопухов и бурьяна у старого покосившегося забора. Яшка оказался самым мелким в группе, поэтому его поставили впереди всех.

Ему очень не хотелось изо дня в день ходить в садик, где его обижали как самого слабого. Яшка каждый раз горько ревел, когда за мамой захлопывалась дверь, и он оставался один на один с враждебным окружением. Первое время воспитательницы выдавали ему какую-то новую игрушку, лишь бы не рыдал, и чтобы отвлечь внимание. Эти несколько минут давались маме для того, чтобы она могла подальше удалиться от садика. Яшка крепко прижимал к груди новую игрушку, уже обречённо понимая, что спустя некоторое время её отнимут нахальные сверстники, и он снова окажется один на один со своим горьким одиночеством. Без мамы и без игрушки.

После утери игрушки Яшка долгое время стоял в позе лорда Байрона, печально глядящего на бушующее море, но играть с похитителями игрушки принципиально отказывался и мрачно садился где-то в уголке, чтобы рассуждать о людском коварстве и приоритете грубой физической силы над интеллектом. Таким образом, уже сызмальства наш герой был склонен к глубоким философским обобщениям, даже не подозревая о том, что у него есть такой именитый предшественник, как английский аристократ. Правда, это потом ни разу в жизни не пригодилось.

Ну, или почти ни разу.

И ещё одно вспоминалось из достославных детсадовских времён. А дело было так.

Притащив однажды поутру своего упирающегося и рыдающего отпрыска, мама привычно расшаркалась с воспитательницами, вытянула из них какую-то очередную игрушку для сына и поскорее исчезла за дверью. Некоторое время после её ухода на лицах воспитательниц висели стандартные улыбочки, потом они сменилась презрительными ухмылками, и наконец одна из них, недовольно глядя на мальчика, процедила сквозь зубы:

– Во, привела своё чудо! Барахтайся теперь с ним, вытирай ему сопли!

Общий смысл фразы дошёл до Яшки гораздо позднее, а пока он уловил лишь то, что он чудо. Таким словом никого из его сверстников при нём не называли.

Чудо так чудо, без долгих колебаний решил Яшка. Будем придерживаться этого имиджа и дальше. И он долго придерживался его, пока ему не разъяснили обратное…

Однако вернёмся к любимой фотографии. Яшка замер среди лопухов, чуть поодаль от остальных ребятишек, в длинных чёрных выцветших трусах, с сачком для ловли бабочек, в который, как назло, они почему-то никогда не попадались. На его устах застыла лёгкая байроновская улыбка. Одна из воспитательниц с удивлением косится в его сторону: «чудо» улыбнулось, видимо расценив фотографирование как замену новой игрушке…

С тех пор Яшка несколько подрос, в его жизни появилось много новых игрушек и фотографий, но ту старую, чёрно-белую детсадовскую он изредка вытаскивал из альбома и всё никак не мог ответить себе на сакраментальный вопрос: был ли лорд Байрон счастлив в детстве и носил ли такие же длинные чёрные трусы? А уж сачок для ловли бабочек у него наверняка был. И не один. Как же без сачка – ведь лорд же…

Но не всё было в той безоблачной детсадовской жизни таким скучным и тоскливым. В старшей детсадовской группе у него была невеста. Притом самая настоящая, как Яшка считал, и потому ни он, ни она не обижались, когда остальные детишки дразнили их «жених и невеста, тили-тили тесто». К сожалению, имя её уже не вспоминалось, как он ни напрягал память. А жалко…

В знак своей привязанности она подарила Яшке маленькое розовое пластмассовое колечко с блестящим камешком, а что он подарил в ответ, уже не помнил… Такие мы, мужчины, ветреные! И не беда, что это колечко было настолько маленьким, что налезало ему лишь на мизинец, зато под камешек был подложен кусочек фольги, отчего колечко искрилось на солнце и сияло всеми цветами радуги.

Это колечко стало для Яшки символом удачи и успеха, как ему в то время казалось. Притом не только успеха у представительниц противоположного пола, но и вообще успеха во всём.

На утренниках, где необходимо было декламировать со стульчика стихи про Ленина, он каждый раз зажимал амулет в ладошке, и от этого его голос звучал звонче и громче, а если какая-то строчка от волнения забывалась, то сразу же вспоминалась. Не иначе как благодаря колечку.

С ужасом он представлял, что произойдёт, если кольцо случайно потеряется, ведь на мизинец его надеть было нельзя – Яшку сразу же засмеяли бы завистливые коллеги, а носить амулет всё время в кармашке штанишек, сами понимаете, крайне ненадёжное дело.

И однажды колечко в самом деле куда-то запропастилось! После обнаружения пропажи, Яшка весь день ходил мрачнее тучи, искал его повсюду и не находил, словно кольцо как в воду кануло. Мама, узнав об этом, лишь