Семьи: книга третья - Андрей Васильевич Меркулов

Ознакомительный фрагмент

зарплату. Законная жена всегда может потребовать от мужа отчет — в сожительстве девушка не лезет в твой кошелек. Конечно, трат все равно больше, чем жить одному, но заставить тебя отчитаться она не может. Или, например, — свобода действий. Оля может сказать тебе: «В эти выходные едем к моим родителям», — и никуда ты не денешься. А при сожительстве свобода сохраняется. И происходит это естественно, без особых напрягов. Девушка просто плохо знает друзей, совсем не знает родственников — всегда можно придумать тысячу благовидных причин, по которым ты будешь занят несколько дней. И это не просто голые слова — я экспериментальным путем к этому выводу пришел. Сожительство — почти идеальные отношения.

— Почти? А недостаток в чем?

— Единственный недостаток сожительства по сравнению с законным браком — нет детей. Но это даже на любителя. Для многих мужчин, которых я знаю, наличие детей вообще не принципиально. Дети — больше женская необходимость, — затушив сигарету в пепельнице, Легков положил ногу на ногу и, снова откинувшись на стуле, расплылся в самодовольной улыбке, оголив оба ряда своих аккуратных белых зубов. — Я как развелся — реально ожил! Все это лето отрывался по полной. С августа вместе с девушкой живу. В Таиланд с ней слетали — неделю назад вернулись. Это рай!.. Ты не представляешь, как душит брак. Я сам не представлял! Когда женат — этого так не ощущаешь. Только снова став свободным, понимаешь всю прелесть жизни, — раскрасневшееся лицо Легкова приобрело ликующее выражение. — Я по-настоящему ожил!

Юрий слушал друга со сдержанной улыбкой на лице. Во многом он был солидарен с Легковым и прежде сам не раз прямо выказывал зависть его статусу неженатого мужчины, рассуждая о преимуществах холостяцкой жизни, но сейчас, напротив, неожиданно испытал очень сильное желание выразить свое категорическое несогласие с мнением друга. Безапелляционно заявляя, что брак — это одна сплошная морока, каторга и что жизнь женатого мужчины даже и сравнить нельзя с жизнью холостого, Легков самым очевидным образом хвастался своим положением. Делал он это не осознанно, а просто, будучи искренним с другом, свободно и открыто делился своими эмоциями, но все его слова, движения тела, сияющее самодовольной радостью лицо ясно выражали внутренний посыл: как великолепно быть холостым и как он один сейчас счастливее и умнее всех женатых «дурачков» вместе взятых. Они кричали об убежденности Легкова в безусловном превосходстве своего текущего статуса, в том числе и над женатым другом, сидящим сейчас перед ним. И почувствовав это, Юрий испытал вдруг очень сильное внутреннее желание возразить Легкову, высказать колкую насмешку, каким-либо способом поддеть, даже принизить, как это только возможно, значимость его текущего положения, и побуждаемое внезапным стремлением подсознание его мгновенно нашло наилучший способ, как это сделать.

— У нас в институте работает очень интересная женщина — заведующая кафедрой английского языка, — начал он, когда друг замолчал. — Мне как-то довелось пообщаться с ней, и она произвела на меня сильное впечатление.

— Э-э, да ты не запал на нее, случаем? — приподняв подбородок, с манерами совершеннейшего победителя, шуткой прервал его Легков.

— Хах, — коротко усмехнулся Юрий, сделав это только для приличия и желая скорее продолжить. — Не-ет. Она взрослая женщина и впечатление произвела не внешностью, а развитым эрудированным умом. Так вот, по учебной необходимости ей приходилось не раз стажироваться в США, где она подолгу жила, изучая местную культуру и обычаи. Она рассказывала мно-ого любопытных наблюдений и среди прочего — что у американцев есть одно интересное убеждение. Суть его: если у человека, взрослого человека, нет семьи — значит, с ним что-то не так.

Неторопливо отчетливо проговорив каждое слово в своей последней фразе, Юрий лукаво сощурился и значительно посмотрел на друга.

— Не понимаю, — после недолгого молчания сказал Легков. Ликующая самодовольная радость исчезла с его лица, и только на губах осталась неуверенная, призванная скрыть внутреннее замешательство улыбка. — Что «не так»?

— Неважно что. Просто: если у взрослого человека нет семьи — значит, с ним что-то не так.

— Хэ-х, — какой-то искусственной, напускной усмешкой хмыкнул Легков. — Ничего не понимаю… Про какого человека вообще речь?

— Да про любого. Про любого человека. Про твоего соседа по квартире: если у него нет семьи — с ним что-то не так. Про твоего тренера по плаванию: если у него нет семьи — с ним что-то не так. Про коллегу с работы… — тут Юрий оживился и сощурил глаза, будто припомнив что-то. — Про коллег, кстати, она интересно говорила: у американцев принято иметь фотографии семьи (жены, мужа, детей) на рабочем месте. Это даже по их фильмам можно видеть… Так вот, если у коллеги нет семьи — что-то с ним не так.

— Ну и в чем смысл?

— В этом и есть смысл. Не имеет существенного значения, что не так. Может быть, этот человек властный эгоист и не способен уживаться с людьми; может быть, он является членом сатанинской секты; может быть, он латентный гомосексуалист; или, может быть, он пердит по ночам так, что невозможно находиться с ним в одной квартире. Это не важно! Все это — детали. Суть же одна: если у человека нет семьи — значит, с ним что-то не так!

Глава VII

Легков молчал. Речь Юрия родила в нем множество мыслей, и он некоторое время не мог толком сосредоточиться. Но еще более, чем мыслей, в нем вдруг возникло неясных чувств и ощущений, так что в те минуты, когда он еще даже не до конца осознал слова друга (не говоря уже об их глубинном посыле), в душе, на уровне подсознания, им уже вполне ощущался характер того, что подразумевалось. Он сидел нахмурившись, нервически вертя в обеих руках пустую бутылку из-под пива.

Юрий, в свою очередь, не особо задумывался над тем, зачем говорил это другу, как он это говорил, стоило ли вообще это делать. Он просто действовал, повинуясь своему внутреннему побуждению, которое настойчиво, с безусловной уверенностью требовало от него высказать сейчас эти мысли, а высказав их, испытал чувство глубокого удовлетворения. Удовлетворения одновременно своим лаконичным рассуждением и тем, как красиво он сбил с друга его преисполненную самодовольства браваду.

— Вон и Глеб с Ринатом, — вдруг встрепенулся Юрий, вытягивая шею и заглядывая за плечо товарищу.

Легков развернулся. Завязин и Ринат, уже переобувшись, захватив из бара каждый по бутылочке, шли к столику.

— Вот картина. Ха, — увидев друзей, негромко усмехнулся Легков. — Я никогда раньше и не замечал, что прям такая разница.

— Не говори, — тоже с улыбкой наблюдая за друзьями, ответил Юрий. — Принцип контраста