Евгений Носов - Сронилось колечко

Ой, ты но-о-оченька-а,

Но-очка тем-на-а-я-а!

Без всякой изготовки: тетушка Лёнка как сидела с кочергой перед пылающим печным зевом, Серафима Андреевна с пучком камыша на коленях, тетушка Верка, молчавшая весь вечер, - так и подхватили слаженным трехголосьем:

Но-о-очка тем-на-а-я-а...

Да но-очь осен-ня-а-я!

Зычиха с еще большим рвением и азартом повела следующий сольный запев:

Что ж ты, но-о-очень-ка-а,

При-и-тума-а-нила-ась?

И те трое, ободренные тем, что песня пошла сразу и никто не запнулся, не сфальшивил, вдохновенно продолжили вместе с Катеринкой:

Что ж, осен-ня-а-я,

Принахмури-и-ла-ась?

Тем временем Катеринка, сбросив наземь платок, неосознанно-машинально теребя в руках и мелко заламывая последнюю камышинку, парила голосом в тесном и слегка задымленном предпотолочье:

Или не-е-ет у тебя-а-а

Ясна меся-а-ца-а...

А остальные, сидя на полу и ритмично раскачиваясь, с басовой печалинкой вторили:

Или не-е-ет у те-бя-а-а

Ярких звездо-о-о-чек?..

Из сеней появилась бабушка Варя с мерцающим огнями самоваром и объявила, что, вопреки песне, месяц все ж таки народился.

От ее вести песня сразу сломалась, все, как были нараспах, поспешили наружу. Воспользовавшись суматохой, я тоже вышмыгнул на крыльцо, босой и без шапки.

И верно: высоко в морозной, звездно осыпанной ночи нежно-глазурованно голубел молодой остренький месяцок. С крыльца чудилось, будто он по-сорочьи вспорхнул на сенной торчок, чтобы разглядеть заветное колечко на колоде...

Я тогда еще не знал, что домочадцы так радостно и возбужденно высыпали за порог, дабы поклониться новорожденному и, по старому обычаю, побренчать на счастье чем-либо: денежкой ли, сережкой с уха или тут же оторванной пуговицей в сжатых ковшиках ладоней...