Стеклянные дома - Франческа Рис

Тот отреагировал как ни в чем не бывало. Дружелюбно улыбнулся Фредди и сказал:

– Лично я, скорее, за национальный фронт.

Фредди не был уверен, шутит Гет или нет, и на всякий случай нервно захихикал.

– И знаете – пошло оно все.

Вот сейчас, не чувствуй себя Олуэн настолько химически неуязвимой, она могла бы заприметить слабый огонек опасности.

* * *

Настала полночь, они танцевали, и это было лучше, чем разговаривать, – с тех пор, как Фредди стал таким невозможным занудой. Джеймс ушел спать. Тони и Аша выволокли колонки на веранду. Все были цвета лунного света. Все были прекрасны. Олуэн была прекрасна особенно. Песня эта была прекрасна. Гет любил эту песню, когда они были детьми. Гет обнимал ее. Гет прижимал ее к себе. Они танцевали. Все ее тело мерцало.

– Господи, Ол, ну ты прям вышла на связь с Мардж, – воскликнул Тони, врезаясь в их орбиту. – Маленькая потаскушка.

Она широко улыбнулась ему, и Гетин неуклюже закружил ее в танце.

– Видишь, – сказала она ему. – Я была права, ты все-таки умеешь!

Он снова притянул ее к себе, и на долю секунды она почти отключилась и поцеловала его. Они были одни в целом свете. Все ее тело было под электрическим напряжением, соски затвердели. Он удерживал ее взгляд немного дольше, чем следовало (зрачки – черные и огромные), и она поняла, что все на них смотрят. У ее локтя появилась Миранда и ввернулась в их орбиту. Миранда была хорошей подругой. С ней бывало тяжело, но факт оставался фактом: она была очень, очень хорошей подругой. Миранда начала флиртовать с Гетом с еще большим пылом, чем сама Олуэн, – она прижималась к нему всем телом, чтобы то, что по какой-то там причине происходило между Ол и Гетом, выглядело хотя бы относительно нормальным.

Олуэн отсоединилась от них. Пошла и села на край причала – и сосредоточила всю свою энергию на том, чтобы вдыхать и выдыхать чудесный прохладный воздух, – а через минуту-другую осознала, что за ней наблюдает Фредди. Фредди, может, и был идиотом, но сейчас она поняла, что Фредди – и в этом нет никаких сомнений – все знает.

В кухне в три часа ночи электрически-желтый ламповый свет делал каждую деталь нестерпимо яркой и отчетливой. Действие спиртного заканчивалось, и Олуэн ощущала первое покалывание тревоги. Тони и Аша курили на веранде, а Гетин решил, что ему умнее будет вернуться в город. Она не стала его отговаривать. Фредди склонился над раковиной, наполнял пинтовые стаканы водой и громко настаивал на том, что все должны их выпить. Олуэн видела, как Миранда поставила хризантемы в вазу и пробежалась пальцами по крошечным лепесткам цветов.

– Они очень синие, – хихикнула она.

* * *

Когда Олуэн проснулась – часов в одиннадцать или около того, – дом сиял чистотой. Все остальные, по-видимому, спали, за исключением Джеймса, которого она нигде не могла найти. Снаружи в дом проникал скудный серый свет, и в открытые окна просачивалась туманная прохлада. Голова раскалывалась, и каждую мысль, за какую бы она ни ухватилась, разбивал в щепки образ Фредди, который, навалившись на стол, наблюдал за ней и зловеще ухмыльнулся, когда их взгляды встретились. Олуэн вышла на веранду и позвала Джеймса. Вода сегодня была черной, и одна за другой первые жирные капли дождя начали засыпать пунктиром ее поверхность. Олуэн нашла свой телефон рядом с чайником на столешнице в кухне. От Гетина было шесть сообщений, последнее он прислал в четыре часа утра, а значит, по крайней мере, добрался до дому живым. Начало сообщения, которое появлялось, если оживить экран, выглядело так:

как подумаю о том, что я с тобой сделаю, так сразу…

Экран почернел, и Олуэн опять на него нажала. Она представила себе, как Джеймс выходит утром на кухню, пока все остальные спят. Воображение нарисовало, как он загружает посудомойку, вытирает столы и другие поверхности, повсюду открывает окна, чтобы впустить свежий воздух. Между делом поднимает ее телефон, чтобы посмотреть, который час, включает экран – как сделала она сейчас – и читает слова:

как подумаю о том, что я с тобой сделаю, так сразу…

Она положила телефон обратно на столешницу, ухватилась за ее край – да так и осталась стоять, уверяя себя в том, что, возможно, он ничего не видел, пока голос Тони не сообщил ей о том, что она уже не одна.

– Ну, и кому в этом отеле надо отсосать, чтобы получить чашку кофе?

* * *

Следующий час или около того Олуэн провела как арестант, которого вот-вот приговорят к пожизненному заключению, но он висит между небом и землей в надежде, что этого все-таки не произойдет, – и каждая секунда казалась ей более искусственной, чем предыдущая. Один за другим в кухню подтягивались остальные. Олуэн поджарила яйца и смолола кофе, и все уселись за большой стол, разбирая подробности вечера и тактично обходя стороной подозрение, которое утвердилось в их коллективном сознании.

Наконец, вскоре после полудня, появился Джеймс. Он был в одежде для бега. Кожа блестела от пота и дождя, а ноги по бедра покрывали полосы грязи. Он весь бурлил жизнерадостностью лабрадора. Зная, какое отвращение Джеймс испытывает к семейным сценам, Олуэн не могла определить, насколько эта жизнерадостность подлинная. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь обнаружить под видимостью веселья хоть что-нибудь, хотя бы малейшее изменение.

– Господи, как в такое утро можно бегать? – простонала Миранда.

Джеймс улыбнулся. Перегнулся через плечо Олуэн и схватил со стола поджаренный тост. Уселся напротив нее.

– Итак, – сказал он, – что интересного я вчера пропустил?

Пока Олуэн пыталась понять, бесхитростный это вопрос или ловушка, Фредди ответил:

– Ну, начать с того, что твоя обожаемая жена обжималась на танцплощадке с дровосеком.

Джеймс с оглушительным хрустом вгрызся в тост.

– Ты с ним поосторожнее, Ол, – сказал он. – Мне кажется, он до сих пор в тебя влюблен.

2017

День, когда уехал Джеймс, был угольно-темным. Дождь шел плотный, мелкий и злобный. Он как-то оживлял пейзаж, делал его подвижным. Острые стрелы деревьев сквозь стекло выглядели размытыми и напоминали пятна лишайника. А само озеро вибрировало, будто кожа барабана.

Олуэн не подготовилась к дождю, и за то время, которое потребовалось, чтобы добежать до квартиры Гетина от супермаркета, где пришлось бросить машину, она насквозь промокла. Она не заметила ни осуждающих взглядов двух женщин, курящих под пластиковым навесом у кафе, ни машины, которая вильнула, стараясь не окатить Олуэн водой, когда та перебегала дорогу рядом с автозаправкой. Дождь струился по