Самый лучший не рыцарь. - Ольга Станиславовна Назарова

Глава 31. Неприхотливое счастье

На самолёт они успели, Никита уснул сразу, а Ася смотрела на тёмное небо и страдальчески вздыхала:

– Ну, почему? ПО-ЧЕ-МУ ей всё, а мне – ничего? – думала она, смахивая слёзы. Краем сознания вспомнилась фраза… кажется, её бабушка Варя говорила: «Кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет.»

– Вот так всегда! Одним всё, а другим ничего! – злобно ворчала Ася, смутно припоминая, что речь вообще-то вовсе не об имуществе, и даже не о свадебных торжествах. А о чём? О чём же? Может, о свободном выборе человека, от которого и зависит, как он живёт, как воспринимает окружающих, как радуется тому, что есть?

– Вечно так с бабВарей! Скажет что-то такое… – фыркнула Ася, вновь погружаясь в невесёлые воспоминания о своей «правильной свадьбе». Всё ей казалось, что она опять упустила что-то такое важное? Что в погоне за счастьем поймала что-то не то… Наверняка, её желанное что-то опять досталось сестре!

– Вот теперь Маринка повеселится, что у меня всё так через пень-колоду вышло! Она-то у мамы и папы всё выспросит, а потом ей и Улька доложит!

Нет, Марине и в голову не пришло бы веселиться. Она вообще не думала об Асе и её свадьбе, забыла об этом, как только отправила ей поздравление и подарок – денежный перевод, о котором просила сестра, да поговорив с родителями, выяснила, что у них всё нормально, и они уже возвращаются поездом домой.

У них с Иваном тоже за окном бушевал дождь, даже гроза была, и это было так уютно и классно, что хотелось замереть от щемящего восторга, потому что рядом любимый человек, потому что всё хорошо, потому, что в коттедже на берегу озера, куда они приехали отдохнуть, горит камин, а в нём печётся картошка и жарится на шампурах сало, потому что она наконец-то смогла ощутить себя целой, живой и любимой. Потому, что ей не было никакого дела до того, кто и что о ней думает – довольно и того, что думают любимые и важные для неё люди. Неправильная? Да на здоровье! Пусть так – главное, что счастливая!

– Ещё какая счастливая! Замужем за любимым человеком, все живы-здоровы, дома нас ждут изо всех сил, живность, я так думаю, вообще по потолку ходит и люстры затаптывает, отпуска ещё много впереди, потом работа новая, интересная, а потом… потом когда-нибудь, может ребёнок будет!

– Ты чего улыбаешься? – спросил Иван. Он ответственно готовил еду на открытом огне и косился на жену, пребывающую в мечтательном настроении.

– Хорошо мне, вот и улыбаюсь. Встретила попутное счастье!

– Мы оба его встретили. Надо бы Ульяну поблагодарить. Хорошо, что она меня тогда послала на спасение девы в беде, – рассмеялся Иван. – Кстати, если так подумать, то Тёмочка у нас оказался этаким купидоном.

– Ага, здоровенным, лохматущим, бескрылым, но очень действенным! Ты бы видел себя тогда… У тебя было такое озадаченно-хмурое выражение лица. Ты явно уточнял у себя, что ты делаешь ночью в промзоне и почему у тебя в багажнике телёнок собачьего рода-племени и полоумная девица?

– Не наговаривай на законного супруга! – важно провозгласил Иван, вручая Марине тарелку с её порцией «походной еды». – Я просто удивлялся… – он разумно не стал вдаваться в воспоминания, а вместо этого рассмеялся, – Ты пока в душе после прогулки отогревалась, позвонил Игорёк с новостями.

– С какими? – Марина очищала тоненькую шкурку с печёной картошки, дула на неё, даже немного сердилась из-за того, что картошка была слишком горячая.

– Во-первых, Гаврила подружился с Мурьяной – кошкой Макса. У них до этого был ярковыраженный делёж какого-то кактуса, а вот сейчас они успокоились, потому что Елизавета Петровна, устав от склок и перманентных какадушных воплей, купила второй такой же кактус и вручила его Гавриле. Птиц трудился всю ночь, обгрыз все колючки, осмотрел результат, проорал в ухо Игорьку, что всё карррык и угомонился. Видимо, ему просто очень хотелось посмотреть на бритый кактус. Теперь у брата на подоконнике стоит лысый представитель колючего семейства и звенит в ухе, в которое Гаврила пожаловался на жизнь, а ещё… брат сказал, что по нам соскучился, и ждёт нашего возвращения.

Хорошо, когда твоего возвращения ждут, хорошо, когда получилось развернуть обстоятельства и из неприязни и непонимания выстроить что-то путное, тёплое, пусть и не очень-то понятное для посторонних.

– А ещё к Миле и Максу приехала его сестра – Ирина. Она вообще-то в Новосибирске работает, но сейчас у неё отпуск, так что она заехала по пути в Питер, – продолжал Иван. Почему-то ему было приятно рассказывать жене даже про такие, казалось бы, неважные вещи. Просто нравилось с ней разговаривать:

– Как я понял, у Макса, Вадима и Ирины в семье тоже не очень-то просто всё было…

– Это ты прав, – согласилась Марина. – Братья справились, а вот Ирина – не знаю, сможет ли. Я её видела один раз, когда мы с Улей случайно с ней встретились. Симпатичная, но зашуганная какая-то. Впрочем, это немудрено – у них семейство высоконаучное, а Ирина не очень дотягивала до фамильного уровня.

– Фамильный уровень… – хмыкнул Иван. – Слушай, а давай, когда у нас дети будут, мы их будем просто любить, в меру баловать, и никакие уровни устанавливать не станем? А?

– Давай! – Марина вдруг поняла, что дети точно будут, как своими глазами увидела.

– И да… главное-то что? Ни за что не позволять моей матушке их портить!

– Да, и моим бабушке и деду. А то, вдруг, родятся дети светловолосыми и голубоглазыми, в «их породу».

– Не-не… порода в любом случае будет наша! Масть может быть любой, это неважно, а порода – это дело такое… Исключительно важное! Так вот, они точно будут из породы «Абсолютно неправильных людей»!

В камине потрескивали дрова, били в окна дождевые капли, гудел в трубе любопытный ветер, а в доме у камина свернулось клубком попутное счастье, которое нашлось и никуда уже не собиралось уходить от этих людей. Счастью-то не так уж и много нужно, чтобы задержаться с нами – чтобы его ждали и заметили, когда оно наконец-то появится, чтобы ценили и берегли… А так-то оно очень неприхотливое, наверное, тоже неправильное, под стать своим людям.

Конец книги.