Собрание сочинений. Том 3. 1994-1998 - Юрий Михайлович Поляков

За огромным столом, ломившимся от улыбчивых жареных поросят и утопающих в черной икре долготелых осетров, было много известных бизнесменов и популярных политиков. Я узнал знаменитого правозащитника Тер-Иванова и даже постарался поймать его взгляд, но он сделал вид, что мы с ним незнакомы. А может, и в самом деле забыл о моем существовании. Сначала говорили витиеватые тосты, а потом кто-то остроумный предложил не тратить время на разговоры, а поднимать бокалы после каждого залпа: с Краснопресненской набережной доносилась глухая канонада – танки как раз начали обстреливать Белый дом… Идея понравилась. И когда между залпами образовывалась слишком пространная пауза, гости сердились, нервничали и роптали на нерасторопность танкистов… Наконец канонада вовсе прекратилась. Как потом выяснилось, именно в это время депутатов с поднятыми руками выводили из парламента и пинками заталкивали в автобусы. А рядовых оборонцев утаскивали на Краснопресненский стадион – истязать и приканчивать…

Возникла какая-то неюбилейная пауза. Кто-то пьяным голосом заорал «Горько!», призывая десятилетнюю пару слиться в супружеском лобзании. Но предложение не прошло, видно, за десять лет брачные ласки юбилярам приелись, как икра одному из гостей, специально для себя заказавшему у официантов порцию гречневой каши с котлетами – главную пищу его прежнего инженерного существования… Тогда, воспользовавшись заминкой, я встал и попросил внимания, решив прочитать первую эпиграммушечку, сочиненную прямо тут же и записанную на салфетке. Показывая рукой на счастливую пару, я громко и с чувством продекламировал:

Семейного союза узы

Прочней Советского Союза!

Застолье взорвалось аплодисментами, счастливый муж все-таки сорвал поцелуй у своей уворачивающейся жены, а из-за стола резко вскочил Недвижимец и крикнул:

– Еще!

Приободренный, я стал вспоминать разные эпиграммы и прочие рифмованные глупости, которыми балуются любые литераторы в своем незамысловатом быту, и только отдельные проходимцы выдают их за шедевры контекстуальной поэзии. Весь остаток юбилейного вечера я выступал «на бис». Женщинам особенно понравилось мое «Предостережение старому холостяку»:

Но час придет – кондрашка хватит,

Посмотрит: кудри в седине.

Решит: теперь жены мне хватит…

А хватит ли теперь жене?

При этом жены толкали своих обленившихся спутников жизни в бока и бросали на них взгляды, полные лукавой тоски по невостребованным супружеским объятиям. Мужчины же высоко оценили другое мое четверостишие, называвшееся «За что?»:

Женщины любят мужчин –

Не за высокий чин

И не за банковский счет,

А кое за что еще…

Теперь уже мужчины поглядывали на своих дам с тем чувством превосходства, которое неизменно заставляет женщину страдать от комплекса кастрации, открытого Фрейдом, и остро ощущать драму своей природной незавершенности. Но моим настоящим триумфом стало двустишие «К смерти» – о его существовании я вспомнил лишь после восьмой рюмки. Вероятно, это случилось потому, что ближе к десерту гостями овладело чувство экзистенциального тупика, испокон сопутствующее перееданию. Вот эта эпиграммушечка:

«Собирайся!» – прошамкает, скрипнув мощами.

Улыбнусь и спрошу ее тихо: «С вещами?»

Недвижимец даже заплакал, называя себя душегубом и подлым убийцей, обнял меня и заявил, что ничего более глубокого о жизни и смерти он слыхом не слыхивал. Честно говоря, я не придал этой похвале никакого значения: в нашем литературном мире принято спьяну давать самые неожиданные оценки товарищам по перу, а наутро даже не помнить об этом, но вдруг мне стали позванивать и приглашать на разные вечеринки – почитать эпиграммушечки. Конечно, я не отказывался, имея возможность наесться на несколько дней вперед и даже перехватить немного деньжат. Жизнь стала сносной, и я не пошел работать в школу, тем более что при непосредственном знакомстве директриса, несмотря на свою стенобитную грудь, напомнила мне разоренную неприятелем крепость. (Запомнить!)

Постепенно у меня сложился круг благодетелей. Я стал откладывать деньги на черный или, как любят выражаться англичане, на дождливый день. И тогда я, как вы уже поняли, совершил непростительную глупость: вложил все свои сбережения в акции АО «ДДД» по совету того хренова подражателя, с которым познакомился во время круиза «Москва – Астрахань». Это знаменитое акционерное общество называлось «ДДД» потому, что его создателя, кандидата физико-математических наук, звали Дима, жену – Дина, а любимую собачку – Дуня. Поначалу акции стоили копейки, но к концу года были обещаны грандиозные дивиденды, и я клюнул… Увы, жизнь всегда ухудшается, как только начинаешь ее целенаправленно улучшать! Но справедливости ради нужно сказать: несколько месяцев я действительно чувствовал себя благополучным рантье. Но потом пришел этот самый дождливый, точнее, грозовой день. Началось с пустяка: на выходе из бани застрелили одного моего благодетеля – банкира. Потом взорвали вместе с роскошным «Ягуаром» другого – владельца сети закусочных, где из-под прилавка можно было купить хорошую маковую соломку. Наконец из гранатомета угодили в праздничный стол, за которым сидели сразу несколько моих клиентов. В довершение всего тяжко занемог Недвижимец… Мой телефон замолк. Снова замаячило безденежье, по-приятельски подмигнув мне своим оранжевым глазом. И я решил продать акции. Дело в том, что у меня еще со времен моего брака обозначилась дурацкая привычка прятать деньги и ценные бумаги в книги – а их у меня больше двух тысяч. Роясь на полках, я острее, чем обычно, ощутил скоротечность бытия: ведь большинство из этих книг я уже не прочитаю никогда, даже если брошу пить, встречаться с женщинами и сочинять, что, собственно, и нужно бросать в первую очередь, а буду только читать, читать, читать… Но даже в таком случае смерть настигнет меня лишь на подходе к первой тысяче! Перетряхивая восьмитомник Шекспира, я обнаружил, что Отелло не задушил Дездемону, как мне всегда казалось, а зарезал, точнее, недодушив, доколол кинжалом. Это меня внезапно очень растревожило, и я вспомнил, как хотел убить Анку… Акции обнаружились в «Масонской энциклопедии». Жизнь полна глумливыми символами и подлыми совпадениями!

Предвкушая плотный ужин, я отправился к ближайшему пункту покупки и продажи акций АО «ДДД» и обнаружил там гигантскую толпу, скандирующую: «Свободу Диме!» Над толпой реяли портреты самого Димы, его жены Дины и их любимой собаки Дуни, вызывающе беспородной и оттого особенно любимой простыми акционерами. Поговорив с людьми, я выяснил некоторые обстоятельства, возникшие в период моих суицидальных исканий и потому мне неведомые. Тем более что мой телевизор тихо угас два месяца назад, а денег на ремонт не было. Газет же я не покупал, экономя на пельмень насущный.

Случилось же вот что. Наш президент, как общеизвестно, человек употребляющий – за что, собственно, его и выбрали. А выпив, он может снять последнюю рубашку как с себя, так и с рядового российского налогоплательщика. Президент как раз вернулся в Москву из Пакистана, где он здорово загулял на самом высшем уровне и даже, как рассказывали западные средства информации, во время циркового представления выскочил на арену и стал отбирать у обалдевшего факира дрессированного питона. Так вот, воротившись, он давал пресс-конференцию в таком усталом состоянии, что не мог говорить, а только вяло кивал. Этим-то и воспользовались недоброжелатели АО «ДДД», подкупив одного журналиста, до этого слывшего неподкупным, ибо заламывал он уж очень высокие цены. Этот журналист спросил у уставшего президента, правда ли, что Дима, возглавляющий знаменитое ДДД, – жулик и негодяй. Президент, разумеется, кивнул. Наутро все газеты вышли с шапками «ДДД – деньги для дураков!», «Афера века», «Подлый бизнес» и т. д. По телевидению выступил видный финансовый эксперт, сказавший, что крах ДДД неизбежен, и если он еще вчера говорил совершенно противоположное, то это только потому, что сегодня он говорил правду.

Началась паника. ОМОН оцепил пункты продажи акций и никого туда не пускал, чтобы сами омоновцы успели обменять собственные ценные бумаги. Сдав свои, они за хорошую плату стали пускать внутрь других запаниковавших акционеров, которые выходили оттуда с набитыми рублями сумками – огромными, в таких хоккеисты носят спортивную амуницию. Через два