Вячеслав Иванов - Повесть о Светомире царевиче

— «Чего выдумал», всполошился бес. «Знаем ее, еще как знаем! Но сам ты сознался, что любовь есть жертва, томление по бытию чужому. А по нашему это и значит: — отдача, потеря собственного бытия, умаление, уничтожение, бег в ничто. Как угораздило тебя несуразное говорить об нашем неведеньи? Ведь любовь — это мое орудие как и страх; весьма даже надежное орудие. И, смеху достойно, что мы пользуясь любовью, чтобы развращать и губить, поступаем как ваш Саваоф: Он в свое время за любовь, которую вы зовете грехом содомским, два города уничтожил нам на потеху».

— «Молчи, бес. По зловолию и неразумению не различаешь ты столь разное как любовь чистую, святую и греховное, естеству противное совокупление, вожделение, воспаление. В любви есть жертва, но в этой жертве нет печали; она — радость и блаженство несказанное. Лишь, стоящий во гневе испытывает любовь как страдание, и в этом признак ада. 'В любви нет страха, но совершенная (507) любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение; боящийся совершен в любви.'« [35]

Ухмыльнулся бес: «Весьма мне было бы поучительно узнать как это вы размножаетесь услугами вашей совершенной любви. Без вожделения и страсти плотской и вам не обойтись. А страсть глухонемая и слепая жадна как смерть. Она — убийца, бросает в ничто. И она — власть моя. Люди совокупляются, а торжествую я!»

Тихо ответил Серафим: «Страсть бывает и страшной и губительной но Господь, когда Он видит благоволение в душах, очищает страстью как огнем священным, и оборачивается она бурею весеннею, после которой все зеленеет и оживает. Но, напрасно говорю я сие тебе закрывшему глаза, уши, а пуще всего сердце. Напрасно стал бы соловей петь глухонемому, напрасно стала бы роза раскрывать перед слепым самоцветные свои лепестки».

Зашушукал черт: «Вполне даже мы вам сочувствуем: совокупляяся, мы таем в смеси — все вместе. Мы — 'легион, ибо нас много'. Люди идут к нам в легион.»

— «Быть вместе», истово воскликнул Серафим, «сие столь радостно, что словами передать не умею. Мы тянемся к человеку любимому как дерево к весеннему солнцу. И чем больше даем мы в любви, тем становимся живее и богаче. Любовь наша друг ко другу истекает из Источника Любви, из любви Отца и Сына к нам. Иисус сказал: 'Да вси едино будут: такоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут'. [36] И бывает чудесно: когда мы в любви единодушно вместе, внезапно делается 'шум с неба как бы от несущегося сильного ветра', [37] и дышит Дух. И чувствуем мы, что живем, и что в нас живет Слово, 'Которое в Начале было'.»

Не угомонялся бес: «Спасать то вас спасали, да не спасли. И Мессия ваш приходил, и Дух дышал и напоминал, а вы по-прежнему, нет, пуще прежнего блудите и грешите. А наш легион растет для окончательной победной битвы».

Ответил Серафим: «Да, ты сказал: вы легион, ибо вас много. Неисчислимы вы как песок морской; но все вы растворились в общей смеси, утратили лицо свое и естество. А те, которые 'ходят во свете подобно как Он во свете, имеют общение друг с другом'.* И над ними вы не имеете власти. К ним Лукавый не может пристать».

— «Имеют общение друг с другом в нашем легионе люди, которых не хотел или не сумел спасти ваш Бог», усмехнулся дьявол.

— «Придется тебе, Сатана, помериться силами с человеком и признать, что он крепче тебя. Ты называешь его неспасенным, но в том величие его. Материя была испорчена первородным грехом. Сын Человеческий исцелил, пресуществил ту часть ее, которая была (508) Ему как человеку присуща — Свое тело. Воочию Он преобразился перед учениками. Он приоткрыл тайну как следовать за Ним. Он указал людям путь спасения. Славен человек. Он стал наследником не только творящей Матери-Земли, но и наследником преображающего Духа. Человек хочет преображать — ив этом его гордость. Но он хочет преображать по воле Божией — ив этом его смирение. Труден, сверхчеловечески труден путь человека: ему оказано доверие, которое он должен заслужить; ему дана власть, которую он должен обрести; ему отпущены Дары Духа, которых он должен оказаться достойным».

Раздался голос: «А вот сему юному царевичу Серафиму еще и особое испытание дано: золотая, многосильная стрела».

— «Господи, вскричал Серафим, «коли хочешь вернуть мне стрелу золотую, веди мою руку. Ты слышишь, Господи, что я зову Тебя — научи меня исполнять волю Твою. Ты знаешь, Господи, что я люблю Тебя — помоги мне, Отче, облечься в Сына Твоего. Коли хочешь вернуть мне стрелу золотую, перемени состав мой, очисти разум мой, соделай меня достойным дела Твоего на земле; веди руку мою. Господи!»

И сказал голос: «Будет тебе по молитве твоей». Замолк, а последи еще сказал: «Говорю вам: когда захотят человеки стать сынами Божьими — станут».

— «На небеси, Господи, или и на земли?» в тревоге спросил Серафим.

— «И на земли», ответил голос. «Зовите — и исполнятся обеты: 'младенец будет играть над норою аспида.' Дракон после долгой, тяжкой борьбы будет укрощен, побежден человеком, детоводим детьми,

Дух Истины,Источник благ, Хоровожатый Жизни [39]Град Божий нам явит в земной отчизне».

Идет время.

И — откуда? Из синеющего ли кристалла далей, из воздушного ли нимба родимой земли — несется по новому, по старому колыбельная песнь Отрады:

Серафиме, дитя мое светлое,свете мирный, тихо дремли.Ты расти во сне, сила Егорьева,на обрадованье земли. (509)

Промеж моря и моря остра гора,на полу горе Божий скит.В том скиту домовина хрустальнаяжизнь обетную тайно хранит.

Ты светла сестра, ты, бела гора,в колыбель его сон мани.Ты свята пчела, золота стрела,во хрустальноей с ним усни.

От возгорья по долу зеленый сад,до синя моря вертоград.Из ладьи выходит Пречистая, —навещает свой вертоград.

Осенила гробницу Пресветлая, —тихо, свете мой, почивай.Душу вынула, белу горницу,унесла в невидимый край.

Вот вернулась во скит девья странница, —Ты Владычице тихо внемли.Встанешь витязем в силе Егорьевойна обрадованье земли.

Видит Серафим: Идет Матерь Дебренская и старец, Иосиф Обручник, с Нею. А задними следует сын названный Марии, тот, кому Распятый со креста сказал: 'Се Матерь твоя'. Указала Пречистая на спящего царевича, говоря: 'И этот нашего рода'.

От протянутого пальца Богородицы изошел золотой, стрелообразный луч. И лег тот луч во гроб хрустальный.

И слышит Серафим Иоанновы слова: «Радуйся, Светомире! Уготовил ты себе ризы душевные. Возлюбила тебя Матерь Неневестная. Вот вернула Она тебе золоту стрелу. Уповай!»

И все закрыла светлая завеса.

Идет время.

Шелохнулась стрела в руке Светомира. Встала, тронула крышку гроба. Откинулась крышка. Открылся гроб. (510)

И видит Светомир: стоит над гробом дева юная. Она нежною белизною одеяния и лица белее снега белого на девственных горах. И свет земной пред светом тем — не свет вовсе.

Глядит, ненаглядится Светомир. И припомнилось ему как мать и мамки сказку сказывали про Царь-Девицу чудесную: на челе ее сияет солнце, в косе месяц светится, на голове сверкает венец из небесных звезд.

Она вздохнула как на молитве и заговорила: «Меня, душу твою, привела к тебе Дева Пресветлая и вразумила тебе, Светомире, сказать: «Довлел сон долгий тебе к испытанию и укреплению духовному. Довольно ты, землю взыскуя, по Божьим полянам бродил. Иди в страну твою отчию. Уготовлен ты, белый царь, землею той правити, на земле подвизатися».

Склонилася дева к спящему царевичу, простерла к нему руки. И наполнился прозрачный скрин сиянием белого света. И свет струею живительной и жаркой потек по жилам, полился в сердце Светомира. Сердце затрепетало, забилось. Царевич глубоко вздохнул и открыл глаза. Он встал и вышел из домовины хрустальной. Увидел, что держит в десной своей золоту стрелу.

Он отошел в сторону, туда, где расступились деревья, повергся на землю, припал к ней долгим, умильным целованием.

С горы поднялся ветер сильный, благовонный. Зашумели ветви и листья старых дубов, зашептались, долу склоненные травы, проснулись колокола, давно опустелого нагорного скита, загудели, зазвонили. И под их благовест зачалось клирное пение:

«Гряди, гряди, царь.»

Светомир медленно шел по склону Острой Горы. Долго шел лесом. А как кончился лес, и далеко внизу со всех сторон засияли, засинели водяные неозримые просторы, сказал царевич: «Неси меня, стрела, в страну мою родимую».

Поднялася стрела, полетела и понесла царевича в царство его через море-океан. Когда стала стрела близиться к земле, увидел Светомир, что стоит на берегу ученик, которого любил Христос. Светомир подошел к нему, благоговейно опустился на колени, и благословил его Иоанн; благословил и сокрылся.