Исповедь царя Бориса - Сергей Калабухин

Васильевичу вручили ханские посланники. Государь принял их 15 июня в дворцовом селе Братошино, что стоит на Троицкой дороге к северо-востоку от Москвы. Не только сам хан Девлет-Гирей, но и его посол вёл себя по отношению к нашему государю подчёркнуто оскорбительно: он громко заявил:

— Великий хан Девлет-Гирей послал меня узнать, по душе ли царю пришлось наказание саблей, огнём и голодом? Если нет, то Великий хан вместо сильно уставших в походе аргамаков посылает тебе избавление от всех бед. — При этих словах посол вынул грязный от засохшей крови нож. — Пусть царь перережет себе горло этим ножом!

Хан Девлет-Гирей категорически потребовал, чтобы Москва отдала ему Астрахань, Казань и заплатила дань за несколько лет, иначе он захватит всё Русское царство. Царь Иван Васильевич, разыгрывая уничижение, вышел к ханским посланникам в сермяге и в ответ сказал:

— Видите, в чём я одет? Таким бедным меня хан сделал! Всех людишек моего царства выпленил и казну в Москве пожёг, дати мне хану нечего.

В ответном послании царь написал хану:

«Ты в грамоте пишешь о войне, и если я об этом же стану писать, то к доброму делу мы не придём. Если ты сердишься за наш отказ отдать тебе Казань и Астрахань, то теперь мы Астрахань можем тебе уступить. Только для решения этого дела должны быть у нас твои послы, а с гонцами такого великого дела сделать невозможно. До приезда послов ты бы пожалел нас, дал срок для обсуждения всех условий и земли нашей не воевал».

Царь Иван Васильевич тянул время, проглатывая татарские оскорбления и частично вроде как соглашаясь на удовлетворение притязаний хана. Он завязал с Девлет-Гиреем переписку, якобы согласовывая с ним условия передачи Крыму Астрахани. На самом же деле государь не собирался прощать столь нагло и публично нанесённых ему оскорблений и серьёзно готовился к предстоящей войне с Крымом.

Был разработан план сражения, выбрано место решающей битвы, подготовлены необходимые для отпора врагу отряды, а главное — пресечены любые возможности измены. В Ливонии в войне со шведами впервые основательно отработали взаимодействие опричных и земских полков. В каждый отряд назначались по двое воевод: один — земский, второй — опричный. Именно они обеспечивали взаимодействие полков. Подобная схема отлично показала себя в войне со Швецией.

В том же селе Братошино 5 февраля 1572 года царь принял прибывшего из Крыма ханского посла Джан Болдуя. На этот раз государь не стал разыгрывать уничижение. Он вообще отказался обсуждать судьбу Казани и Астрахани. Когда же Джан Болдуй передал требование Девлет-Гирея, чтобы царь передал ему две тысячи рублей на подарки сыновьям и дочерям хана, царь Иван Васильевич с нескрываемой насмешкой написал:

«Ты в грамоте своей писал к нам, что на твоих глазах мои богатства и казна во время пожара в прах обратились. Как же ты можешь теперь делать к нам такие великие запросы? Вот есть у нас двести рублей, их мы и посылаем тебе».

Девлет-Гирей понял, что его дурачат, пришёл в ярость и стал готовить новый набег на Русь.

В Стамбуле как раз тоже решили, что пришла пора покорять Московию. Узнав подробности похода крымских татар на Москву, советники убедили султана, что основные русские силы увязли в Ливонской войне, а оставшиеся в городах немногочисленные отряды предпочитают отсиживаться за крепостными стенами. Самое время напасть и захватить не только утраченные десять лет назад Казань, Астрахань и Северный Кавказ, но и вообще всю Русь.

Татарская конница не могла брать укрепления, поэтому султан направил в помощь Девлет-Гирею не раз успешно штурмовавшую европейские города и крепости двадцатитысячную турецкую армию, в том числе семь тысяч янычар и двести пушек. Были заранее назначены мурзы в пока ещё русские города и наместники в ещё не покоренные княжества. Османские купцы получили разрешение на беспошлинную торговлю в новых имперских владениях. Покорять русские земли собрались все мужчины Крыма и часть Ногайской орды!

Главным воеводою по отражению татарского нашествия царь назначил князя Михаила Воротынского, полк которого находился в Серпухове. В Коломне из толстых дубовых щитов, установленных на подводах, построили гуляй-город. В щитах сделали прорези для пищалей и пушек. В апреле, после пасхи, под Коломной царь Иван Васильевич лично произвёл смотр всех войск и окончательно утвердил план предстоящего сражения с татарами.

На этот раз наша разведка сработала хорошо. В этом набеге пропало основное преимущество татар — быстрота и подвижность конницы. Верблюды, пушки и пешие янычары сильно замедляли передвижение отрядов Девлет-Гирея. Мы знали, где, когда и какими силами идут на Русь татары. Оставалось только направить армию султана по нужной нам дороге в приготовленную западню.

В субботу 26 июля 1572 года Девлет-Гирей подошёл к Оке около Серпухова и увидел на другом берегу мощные укрепления и большое русское войско. Целый день грохотали пушки: татары и русские обстреливали друг друга, но ханскому войску, несмотря на все усилия, так и не удалось переправиться через реку.

Двое детей боярских, один из земского войска, другой — опричник, сознательно пошли на мучительную смерть. Они вроде как случайно попали в плен и под пытками рассказали татарскому хану о том, что ему противостоит на другом берегу Оки всё русское войско под командованием князя Михаила Воротынского. Зато немного вверх вдоль реки есть Сенькин брод, о котором мало кто знает, а потому его караулит небольшой отряд из двухсот бояр.

На самом же деле у князя Воротынского было в четыре раза меньше людей, чем у хана Девлет-Гирея. Хан послал ногайскую конницу проверить показания пленных. Переправившись через реку у Сенькина брода, ногаи легко разогнали боярский заслон и закрепились на другом берегу реки. Русские отряды не пытались их оттуда выбить, но хан не обратил на это обстоятельство никакого внимания. Он поверил, что наши мученики сказали ему правду, и что татарам противостоит всё огромное русское войско.

Девлет-Гирей решил обмануть Воротынского, связать его войско пушечным боем на берегах Оки, а тем временем захватить беззащитную, как он думал, Москву. Хан оставил в лагере на берегу Оки свой шатёр, весь обоз, пушки и пару тысяч воинов, которые должны были убеждать князя Воротынского, что татарское войско остаётся здесь.

В ночь на 28 июля Девлет-Гирей с основными силами переправился через реку у Сенькина брода. Этой же ночью ногайская конница поскакала к Москве и перекрыла все ведущие к городу дороги. Утром отряды Девлет-Гирея двинулись к русской столице, как мы и хотели, по Серпуховской дороге. Князь Воротынский тоже оставил небольшой