Сделай громче - Денис Нижегородцев

даже не начал, – слова Северова, который прекрасно меня расслышал, прозвучали даже немного угрожающе. Но он вовремя сдобрил свой выпад заливистым «гипертимным смехом». – Если что, я вообще без подвоха, спросил ради поддержания разговора!

– Ну да, ну да, все вы так говорите…

– …Вам что-нибудь взять?.. – спросил я для проформы, уже готовясь покинуть кухню и направиться в комнату супервизора.

– А он сейчас ответит:…

– Нет, ничего не надо. У меня все есть!

– С х…я ли? – искренне удивился я.

И чуйка меня не подвела:

– Кстати, если ты еще на кухне… – а я, блин, уже вышел! – …Открой там, пожалуйста, правый верхний ящичек, тот, что над телевизором, и захвати мне чего-нибудь пожевать. Ну, типа баранок или снеков каких-нибудь, да все, что найдешь!

– Хорошо…

– …Хотя ничего хорошего, конечно.

– Да, а на столе я, кажется, оставил свои очки – их тоже можешь захватить.

– Будет сделано…

– …Б…ь… Вот нельзя сразу это было сказать? Снеки и очки. Что может быть проще? Ты же не память на столе забыл, а всего лишь приспособление для чтения.

– А когда пойдешь по коридору, выключи везде свет, если не сложно.

– Бесишь.

– Ну и закрой дверь во вторую комнату – мне кажется, оттуда небольшой сквознячок… Хотя ладно, я тебя итак уже загрузил. Снеками, очками, дверями. Ладно… Ничего не надо!

– Нет уж, подавись ими теперь! Все, что заявлено, придется съесть или употребить по назначению!

– Так что, просто приходи и поговорим, – добавил учитель.

– Господи, как же я ненавижу подобное поведение! Почему нельзя прямо сказать, что ты хочешь?! Но вместо этого ты обязательно врешь, говоришь, что тебе ничего не надо, разве только… это… или то… Рассыпаешься в вежливых словесах, всем своим видом давая понять, какой же ты душка… В отличие от прямых, душных и злобных эпилептоидов, какими меня и подобных мне считает большинство носителей других психотипов. Да что там, нас уже и самих в этом убедили!

А за вранье отвечает другой психологический тип – истероидный. Желание произвести впечатление, в подавляющем числе случаев – ложное, понравиться, продемонстрировать хорошую мину при плохой игре и не замечать бревен в собственном глазу – их суть. Каяться потом, правда, они тоже любят. Но только публично и желательно при большом скоплении народа. Как ни крути – тоже внимание, без которого истероиды просто не могут жить. Ну а грехи, в которых они признаются – это тоже поза, все как бы понарошку, долго страдать от собственной неидеальности у них не принято.

Носителем истероидного начала внутри своего многогранного характера, безусловно, является и Александр Аркадьевич. Иной тип, скажем, тревожный, обладая столь же непрезентабельным телосложением, давно закрылся бы ото всех, стеснялся собственной тучности, примолк, замер, ушел в себя. А этот – нет:

– Смотрите, какой я! Толстый – не худой! Зато у вас бородавка на лбу. А вам жена изменяет… Ну и так далее.

Что в сухом остатке? Мой ментор умел выбесить не меньше, чем многие другие люди. А если бы судьба заставила его прожить жизнь, к примеру, вместе с моей тревожной помощницей Аней Василюк, эх и тревожно мне было бы за обоих! Или с моей гипертимной матушкой – интересно, кто кого бы тогда? Но поскольку этого уже не случится, поехали дальше…

Северов отпустил еще пару-тройку своих фирменных фраз – я всегда завидовал его умению говорить ни о чем и при этом всегда немножко подтрунивать, да так, что смысл подкола часто становился ясен уже после, заставляя собеседника чувствовать себя немного идиотом.

Пока я как заправский официант лавировал с подносом между кухней и комнатой супервизора. И мысленно формулировал, что ему скажу. Хотя по опыту предыдущих лет прекрасно знал, что все равно разговор пойдет не по плану. Повестку будет формулировать Александр Аркадьевич, а все мои заготовки так и останутся в чертогах моего разума.

Наставника я снова застал в лежачем положении, хотя уже и приодевшимся. Это могло говорить о том, что он куда-то собрался, а значит, половину времени рассчитывает говорить о себе и каком-то поводе для своего столь раннего подъема.

Я бросил взгляд на часы и ничуть не удивился:

– Шестнадцать тридцать – лучшее время для завтрака.

– И что же привело тебя ко мне в столь ранний час?.. – над собой Александр Аркадьевич умел пошутить не хуже, чем над остальными.

– …Но это больше для затравочки. Как в игре в кошки-мышки, – добавил он неслышно.

– Да ничего особенного…

– …Дьявол! И откуда только во всех нас эта дебильная привычка ходить вокруг да около?!

– Не было бы особенного, ты бы и не пришел. Что, заняться стало нечем? Мы же виделись буквально в прошлую пятницу. Мог бы потерпеть и до следующей недели. Или до конца месяца. Если ничего особенного, я тоже пойду… – Северов вдруг начал подниматься.

– …Кажется, Игорек, ты сам себя перехитрил, да? Сам расставил и сам же попался в психологическую ловушку Лаврухина?

– Ну, ну, не так сразу, так резко нельзя подниматься, когда долго… занимались супервизиями… – я тоже не остался в долгу.

– …Что, съел?

– Ну ладно тогда. Как говорится, прилягу на дорожку, – и учитель снова повалился на кровать.

А при этом заставил меня взбивать ему подушки и застыть потом в глупой позе, позволившей вновь почувствовать себя кретином.

– Съел! – добавил он мысленно.

Все-таки Александр Аркадьевич – не классический пикник с улыбкой от уха до уха и не простодушный Евгений Леонов. Скорее – Тони Сопрано, где за не слишком устрашающей внешностью этакого плейбоя на пенсии скрывается гроза преступного мира. Всякий раз он умел окоротить меня. И всю жизнь мне приходилось признавать его превосходство. После чего мысленно я опускал руки. И просто отдавался на волю ментора:

– Тут ситуация, – вздохнул я.

– Хмм… Я уже должен что-то сказать? – участливо поинтересовался учитель, заглянув мне прямо в глаза.

– Нет. В общем, у меня была одна женщина.

– Уже интересно!

– Этот комментарий точно был лишним, – мысленно огрызнулся я.

– Все, молчу-молчу! Продолжай, умник!

– Так вот, приходила вчера одна не совсем адекватная особа.

– Симпатичная, хоть?

– Не в моем вкусе. И не в вашем.

– И слава Богу!

– Александр Аркадьевич… Не перебивайте. Бесите.

– Хорошо-хорошо, продолжай говорить загадками!

Как вы могли догадаться, во время нашего мысленного диалога Северов молчал и даже поддерживал максимально заинтересованное выражение лица. Но я-то знал его, как облупленного! Думал, что знал… Во всяком случае, прочитать его мысли относительно странной клиентки не составляло такого