Это снова ты - Алекс Хилл

поджарила его до хрустящей корочки и раскрошила в труху. Мыслей нет, а желание лишь одно – страшное, выкручивающее руки, точно проявляющаяся печать проклятия, наложенного сестрой Максима несколько лет назад: «Надеюсь, и ты когда-то влюбишься так сильно, что не сможешь есть и спать. И надеюсь, это будет самая отвязная стерва, которую только можно придумать». Похоже, это она. Своенравная, резкая, честная до рези в кишках, когда сама этого хочет. Поломанная и собранная заново собственноручно, только детали перепутались, сложившись в нечто уродливое и удивительное одновременно. Максим не хочет уходить, не хочет, чтобы уходила Женя. Его трясет от прилива чувств, колотит от необходимости получить ее, забраться в голову и посмотреть, как там все устроено.

– Здорово пообщались, да? – спокойно спрашивает Женя и глубоко вдыхает, подняв лицо к черному небу.

– Угу, – мрачно отзывается Максим.

– Хочется выпить. Я видела у тебя дома виски в шкафчике на кухне. Хороший?

– Попробуешь и скажешь.

И снова небольшую квартиру Максима наполняет страсть. Жаркая, как горящие угли, и такая же опасная. Максим не может сопротивляться ни себе, ни тем более ей – ненормальной, но восхитительной жажде, что с каждой секундой рождает новые желания. Быть здесь, рядом с этой девушкой, от которой не знаешь чего ожидать. Не отпускать ее, узнать, понять. Она, кажется, прекрасно его понимает, чувствует, уже знает. В каждом ее касании, в каждом вздохе и взгляде чудится: я твоя. И это делает Максима таким счастливым, что трудно поверить. Он и не может.

Тяжелые головы касаются подушек. Сбитое дыхание шорохом оседает на пол. Женя поднимается первой и уходит в ванную, а Максим безотрывно смотрит ей вслед, пока не закрывается дверь. Ритм сердца не утихает, небывалое количество предположений и планов вертится в голове. Что будет дальше? Как они выстроят общение? К чему это приведет? Какие еще разговоры их ждут? Сколько раскроется тайн, всплывет секретов? Сколько ран они оставят друг на друге и какую часть из них смогут излечить поцелуями? Беззвучный смешок стекает по горлу, проходит между легких и растворяется дрожью в животе. Это предвкушение и готовность ко всему. Еще не любовь, но уже влюбленность.

Шлепки босых ног привлекают внимание Максима. Женя возвращается в комнату и принимается одеваться.

– Это необязательно, – говорит он.

– Не люблю ходить по улице голой, – отвечает она и случайно задевает стопку бумаг, лежащую на полке под телевизором.

Максим поднимается, насторожившись. От ответа Жени веет холодным прощанием, как и в прошлый раз. Она собирает разбросанные документы и задерживает взгляд на одном из них, повернув его к окну, чтобы свет от уличного фонаря помог ей прочесть написанное.

– Строганов? Знакомая фамилия…

– А как твоя? – спрашивает он, делая неловкий шаг ближе.

– Время вопросов вышло, – отмахивается Фомушкина, возвращая бумаги на место.

– Снова сбегаешь?

– Ухожу. Это разные вещи.

Она хватает сумочку и поворачивается к Максиму. Свет золотится на взъерошенных темных волосах, тишина давит, точно тяжелая бетонная плита. На лице Жени ни единой эмоции, во взгляде решимость.

– Ну пока, Максим Строганов. – Она проходит мимо, легонько хлопнув его по плечу.

– Стой! Погоди, – он бросается следом, наплевав на гордость. – Останься. Утром заберем твои вещи, и я отвезу тебя на вокзал.

Женя молча надевает сандалии и открывает дверь. Смотрит на Максима, прищуривается, взглядом пронзая насквозь, и лукаво приподнимает уголки губ.

– Нет, спасибо.

– Но…

– Когда пустят поезд в преисподнюю, там, может, и встретимся, а пока… Не разочаровывай меня, Максим. Было прикольно, но на этом все. Пожалуйста, не устраивай сцен.

Хлопает дверь. Максим делает пару шагов назад, но плиту уже не остановить. Она упадет ему на голову, куда бы он ни спрятался. Взгляд прилипает к ручке двери, кожу лица жжет, а по позвоночнику пробегает электрический разряд. Даже если Максим пойдет за Женей, это ничего не изменит. Такую суку и правда еще поискать. И он, вероятно, еще попытается, да вот только Фомушкина ни капли не лукавила, говоря, что на этом все и закончится. Их бартер состоялся, больше нечем обмениваться. Друг для друга у них уже ничего не осталось.

Глава 15

Воздушные шары разных оттенков сиреневого покачиваются под потолком гостиной и шелестят белыми ниспадающими лентами. Невеста, больше напоминающая сказочную фею нежности, сидит на диване, глядя в телефон, и я рядом занимаюсь тем же. На экране мобильного прямая трансляция, которую ведет одна из подруг Насти. Часть гостей и родственников уже собралась во дворе у подъезда и пытает жениха с его друзьями, называя эту позорную вакханалию веселым словом «выкуп».

– Все еще поверить не могу, что Саня на это согласился, – комментирую я происходящее.

– Согласился?! Он всех и заставил! – звонко отвечает Настя. – Я пыталась отговорить его до последнего, объясняла, что так уже никто не делает, но…

«Чтоб Настюшка, сидя дома, голос слышала знакомый, ты, жених, уж не стесняйся, милой ты в любви признайся». Следом из динамика вырывается радостный крик Саши, а эхо слов любви, кажется, сотрясает стены дома.

– Боже, – хнычет пока еще Мореева, – какой кошмар. Надеюсь, никто из соседей не станет снимать, мы же потом не отмоемся.

– Ты прости, что он у нас такой дурачок, – хихикаю я, наблюдая, как компания парней уже выплясывает вприсядку, держа брата на плечах.

– Что ты?! Не извиняйся. Теперь это и мой дурачок. И ему все нравится, только посмотри на эту довольную моську. Пусть развлекается! – В ее словах столько любви и принятия, что начинает щипать в носу. Хорошо, что я подготовилась и сделала макияж самой стойкой косметикой, какая у меня есть. А еще волосы в высокий пучок собрала, как и большинство девчонок, ведь жара не оставит от укладки или локонов ничего, кроме подобия соломы разной степени свежести.

Продолжаем наблюдать за тем, как Саша с бандой уверенно поднимается по этажам, проходя дурацкие испытания. Живот болит от смеха, и вот уже слышится гомон в прихожей. У Насти нет родных братьев и сестер, поэтому было принято решение, что последней линией защиты невесты стану я. В конце концов, мы теперь почти сестры.

– Ну я пошла. Так просто тебя не отдам.

– Задай им всем, – весело подмигивает Настя и расправляет складки на атласной юбке длинного белого платья.

Оставляю взволнованную фею и становлюсь в проходе между прихожей и гостиной, загораживая его спиной. Входная дверь открывается, на пороге появляется Саша. Серый классический костюм ему идет, и это так непривычно. Как же он повзрослел, настоящий мужчина. Родные голубые глаза искрятся от счастья, такие светлые и воодушевленные, а в руках аккуратный