Аукцион - Макс Каменски

не хватило бы времени – Вячеслав Львович закончил прослушивание аудиозаписи.

– Все понятно, – коротко сказал он.

– А что понятно? – оживился Алексей. Из всего диалога Торгашера и опера он не понял ровным счетом ничего.

– В дело включились силовики.

– То есть? Не понял. Правоохранительные органы? Но и так понятно, Соболь же был убит.

– Это лишь повод, Леша, – адвокат раскурил новую сигару. – Все эти ужасные вещи, против которых соответствующие ведомства должны бороться, не более, чем предлог, дымовая завеса. Реальные цели людей, имеющих право крутить руки другим, а иногда и нажимать на спусковой крючок, всегда в контексте.

– В контексте чего?

– В данном случае – в контексте борьбы вокруг алмазного холдинга. Думаю, нашлись интересанты, которым не по нраву смена владельцев. И они не собираются играть в игрушки, как мы тут с тобой. Они решили сразу взяться за дубину.

– То есть правоохранительные органы служат в чьих-то корыстных интересах? – сделал вывод Алексей, а затем как-то сам смутился от собственной наивности.

– Ну да. А тебя это удивляет?

– Если честно, то не особо. Но как-то подсознательно делишь людей на плохих и хороших. Это в голову вбито что ли. Люди в погонах – хорошие. А люди без них – еще вопрос.

– Самое главное, что тебе стоит усвоить в нашей профессии, мой мальчик, – назидательно произнес Вячеслав Львович, – что плохих и хороших людей не бывает. Чем бы конкретный человек не занимался. Мир не делится на черное и белое. И даже серое – не есть определение. Всему голова – вопрос интереса и выгоды. И когда ты это понимаешь, то гораздо реальнее воспринимаешь ситуации, например, когда примерный сотрудник вдруг становится взяточником, а заядлый бандит – погибает в пруду, спасая тонущего ребенка. Когда судья не видит ничего плохо в том, чтобы за менее строгий режим взять немножко от знакомого, а прожженный коррупционер отправляет деньги на благотворительность. Каждый немножко герой и злодей, Алексей.

– Все это понятно. Но мне кажется, все же имеется генеральная линия у любого из описанных вами персонажей.

– Вот именно что в наличии «некой» генеральной линии нас с детства пытается убедить общество или государство, если угодно. Потому что человеку слишком сложно существовать среди пестрой палитры жизненных ситуаций и характеров – так ему не привить нужные представление о добре или зле, от которых начинается любая социализации и последующая «правильное» социальное ранжирование. Именно на «генеральной линии» основываются правила поведения, социальная иерархия и вместе с тем неравенство, несправедливость, эксплуатация. Ведь почему коррупция существует? Потому что мы считаем, что должностное лицо должно быть «хорошим». И это должностное лицо знает об этом. А если существует то, как он должен «хорошо» вести себя, то всегда есть черта, где начинается «плохо». А это плохо уже становится предметом торга, юный мой правовед. Помнишь я тебе не так давно говорил про игру в плохих и хороших? Вот, собственно и оно – за ширмой выстроенной морали, черное очень даже может хорошо прикидываться белым, а белое легко можно измазать черным.

– А что вы предлагаете? – мысль Вячеслава Львовича показалась Алексею тяжеловатой: её смысл он отчасти понял, но не до конца. Поэтому молодой человек решил уйти от удара и атаковать сам: – Чтобы не было таких должностных лиц? Или они не выполняли социально-значимые функции? Или прямо выставляли прейскурант за то, чтобы они могли сделать нечто незаконное?

Вячеслав Львович рассмеялся.

– Ты знаешь, последнее вполне себе хорошая идея, – задорно прокомментировал он. – Не удивлюсь, если мы придем к этому однажды, с нынешним-то курсом развития общества. Но все же я не предлагаю что-то менять. Я лишь подмечаю то, как есть. И этого достаточно для того, чтобы правильно выстроить свою линию жизни, а не пытаться изменить мир. И хотел бы, чтобы ты постепенно научился делать эти важные заметки сам. Выйдя за грань черно-белой проекции мира и постаравшись принять её мозаичность, ты откроешь для себя множество различных вариантов для действия, как бы не складывалась жизнь…

– А мне кажется, что с таким подходом легко утратить принципиальность и жить приспособленчеством, – с некоторым вызовом ответил Алексей. Впрочем, эти слова шефа никак не удивили.

– А что плохого в приспособленчестве? В конечном счете, все живые твари на Земле исповедуют эту идеологию. При этом, никто тебе не мешает играть роль светлого рыцаря, – пожал плечами Вячеслав Львович. – Да только вот у таких бравых воителей без страха и упрека доля обычно незавидная. И на их благородных костях пируют стервятники.

Алексей дернул щекой.

– Так что если ты еще не решил для себя, что твоя участь – сложить голову, то еще раз подумай над тем, чтобы не видеть черное и белое, а стараться выявить, о какой выгоде может идти речь в той или иной ситуации, или у кого какой может быть интерес, – менторским тоном заявил шеф.

– Ну хорошо. Даже если так, то какая выгода бандиту спасать тонущего ребенка? – продолжал не сдаваться Алексей.

– Никакой! – хмыкнул шеф. – Но вот интерес вполне конкретный – в тот момент, когда он решился на это, он не видел иного пути. А почему? Да тысячи причин почему: кодекс чести, так воспитали, своего сына представил на месте этого мальчика, в детстве пережил травму… И тут совершенно неважно какое из оснований – плохое, хорошее. Каких качеств был этот человек, что делал до этого всю жизнь.

– То есть выгода и интерес как род и вид соотносятся? – уточнил Алексей.

– Скорее как два светила на пути вечной тьмы неизвестности, – хмыкнул Вячеслав Львович. – Ты кстати в университете никак задержаться не думал?

– Ну… были предложения некоторые.

– Рассмотри их. Что-то есть в тебе… в этом смысле. Род и вид. Надо же. В общем, слушай, – шеф внезапно стал серьезным, улыбку как сдуло с его лица. – Сейчас по нашим делам начнутся некоторое… потрясения. Не хочу, чтобы ты был в офисе в это время. Поэтому недельки две я дам тебе отдохнуть. Не волнуйся! Зарплату оставлю ту же, без изменений.

– А что… все настолько серьезно? – волнение охватило Алексея.

– Пока не понял. Но тебе переживать нечего. Так что бросай все и лучше иди звони Лолите.

– Ага, – тут же сник Алексей. – Она все ждет, когда я завершу с её делом.

– Ах, да! Дырявая я башка! – шеф хлопнул себя по лбу и, покопавшись в лежавших на столе бумагах, выудил оттуда одностраничный документ. – Вот, из отдела по финансовым рынкам пришел временный мораторий. Почитай. Да. Не удивляйся. Думаю, это звено одной цепи. С утра я как-то еще сомневался,