Причуды старика - Флойд Делл

и другого мира не знал, он старался на все закрывать глаза; а затем, найдя пристанище в другом маленьком мирке, он предпочитал о внешнем мире не думать. Но этот мир существовал попрежнему, и м-р Уиндл, вернувшись ненадолго из своей Новой Атлантиды, с тоской его созерцал.

Вместе с Джо, Энн Элизабет, м-с Пэдж и несколькими радикалами м-р Уиндл явился в городскую ратушу и, с трудом получив пропуск у суровых приставов, вошел в маленький и грязный зал заседаний. Под строгими взглядами судебных приставов, они разговаривали шопотом. Затем раздался стук молоточка по столу, и все встали. Вошел судья, сел, снова стук молоточка, и все заняли места на жестких скамьях. М-р Уиндл со своей компанией сидел на последних скамьях; впереди были свободные места, но пристава почему-то не пропускали туда м-ра Уиндла и его спутников. Слышно было плохо, и сначала м-р Уиндл не мог понять, что происходит; он заметил только, что почти все время говорит один судья.

Зато Джо Форд все понял. Судья Хоффенбауэр решил воспользоваться случаем и показать, что, несмотря на немецкую свою фамилию и немецкое происхождение, он был стопроцентным американцем… Быстро провел он выборы присяжных, и после того, как м-р Вулвертон воспользовался правом отводить лиц без указания причин, список присяжных был утвержден, и судья открыл заседание патриотической речью. Полиция дала показания, а судья не принял возражений м-ра Вулвертона. Когда были вызваны свидетели защиты, им почти не дали рта открыть. Если можно так выразиться, судья был в ударе. Он все время перебивал свидетелей, вставлял шутливые и иронические замечания; на его остроты приставы и атторнеи отвечали громким хохотом, и судья их не останавливал. В промежутках он цитировал: «Цветы, что распускаются весной — траля-ля, — никакого отношения к делу не имеют!».

Когда начался допрос доктора Старкуитера, судья прочел ему лекцию на тему о патриотическом долге священника; а когда доктор Старкуитер в ответ на вопросы м-ра Вулвертона попытался объяснить свое отношение к войне, ему было заявлено, что здесь не место для бунтарских выступлений. М-ру Вулвертону оставалось только повторять «я протестую», на что судья отвечал, как автомат: «Протест незаконен». — «Занесите в протокол», устало говорил м-р Вулвертон, а судья машинально произносил: «Ваше ходатайство удовлетворено».

Оркестр Союза свободы заиграл под окнами «Звездами усеянное знамя», и все присутствующие, следуя примеру судьи, встали. Напутственное слово присяжным носило характер патриотической речи, и присяжные, не покидая зала заседаний, признали подсудимого виновным. Судья Хоффебауэр немедленно приговорил доктора Старкуитера к шести месяцам тюремного заключения и штрафу в пятьсот долларов. А когда было заявлено, что будет подана апелляционная жалоба, он тем не менее отказался выдать осужденного на поруки. Друзьям не разрешили попрощаться с доктором Старкуитером; под охраной приставов и сыщиков его поспешно увели в тюрьму…

Для м-ра Уиндла зрелище это было не просто судебной комедией: именно такой справедливости и следовало ждать от странного, жестокого и бессмысленного внешнего мира! Он слышал, как м-р Вулвертон уверял их в вестибюле, что высшей инстанцией приговор будет отменен, но ведь на глазах м-ра Уиндла доктора Старкуитера увели в тюрьму. Он слышал, как Джо толковал о психологии судьи… но м-р Уиндл не нуждался в объяснениях; то, что произошло, не было для него неожиданностью. М-с Пэдж и Энн Элизабет негодовали, но он был печален — и только. Давным давно он узнал, чего можно ждать от внешнего мира…

Сегодня он обнаружил, что маленький мирок, в котором он так хорошо себя чувствовал, уже не был больше безопасным убежищем. На мятежную провинцию, лежащую за пределами этого жестокого бессмысленного мира, наступали несметные полчища. Но в сущности м-р Уиндл не был встревожен. Ему и в голову не приходило, что при столкновении могут пострадать девушка и молодой человек, которые являлись для него центром и оправданием его жизни…

2

Кое-кто удивлялся тому, с каким умением ведет молоденькая девушка все дела О. М. теперь, когда доктор Старкуитер сидел в тюрьме. Но друзья ее не были удивлены.

— Наша Энн Элизабет, — с гордостью предсказывал доктор Старкуитер, — поставит общество на ноги!

И он не ошибся. Через несколько недель после того, как власть перешла в ее руки, бюро О. М. стало центром пропаганды по всему побережью. Энн Элизабет поставила себе целью привлечь людей, не связанных ни с одной из левых партий, и добилась своего. Неустанно организовывала она митинги, приглашала ораторов, раздобывала деньги. Благодаря ее энергичной работе О. М. быстро разрослось и из маленького кружка превратилось в солидную организацию с отделениями в двенадцати городах… Энн Элизабет была очень занята, но всегда находила свободную минуту, чтобы поговорить с м-ром Уиндлом.

М-р Уиндл очень скупо угощал себя разговорами с ней, потому что боялся ее стеснить. Заранее мечтал он о встрече, а потом любовно припоминал каждую деталь. В сущности ни о чем из ряда вон выходящем они не говорили, но и этого было достаточно. M-p Уиндл очень гордился Энн Элизабет и невольно испытывал по отношению к ней чувство собственника, против чего она не возражала. Она рассказывала ему о своей работе, поверяла все свои планы, словно считала ценным его одобрение. А он всегда ее хвалил.

Кое-кто беспокоился за ее судьбу; молодость ее невольно наводила людей на такие размышления. Время было тревожное для всех, кто осмеливался протестовать против войны, а в будущем ждали еще худшего. Каждый день поступали донесения о сорванных митингах, о людях избитых, арестованных, посаженных в тюрьмы. Принят был закон о шпионаже, и уклоняющихся от мобилизации приговаривали к двадцати годам тюремного заключения. Кто не покупал займа свободы, тот рисковал лишиться места или быть призванным в местный Комитет бдительности, где с него снимали допрос; затем стенографический отчет вручался судебным властям, которые решали, следует ли передать дело в суд. Казалось, бесполезно было сопротивляться, когда волна террора захлестнула Америку, заглушая протесты против войны. Кто не боялся за себя, тот боялся за других. Многие боялись за Энн Элизабет. Силы, против которых она так смело и энергично восстала, были велики и безжалостны. Словно грандиозная машина разрушения, грозили они ее раздавить… Но м-р Уиндл был спокоен. За Энн Элизабет он не боялся…

Однажды, когда в помещении бюро находились м-р Уиндл и Джо, пришла туда пожилая женщина, с которой Энн Элизабет не была знакома, и стала умолять ее принять меры предосторожности.

Энн Элизабет весело засмеялась.

— Все мне это говорят! Неужели я произвожу впечатление такой безрассудной особы? Уверяю вас, что вы ошибаетесь. Просто я пытаюсь сорганизовать американцев, не питающих пристрастия