Роман с Луной - Марина Львовна Москвина

другую фамилию. Видимо, предвыборный штаб «Триединой» требовал конспирации, поэтому каждый, кто работал на продвижении «державности, православия и народности» имел свой партийный псевдоним на случай провала задания партии. Да и деньги там крутились немалые. Если какая растрата, что с Федора Сухова возьмешь? Он давно уже где-то в глубинке Ярославской губернии со своей любезной Катериной Матвеевной.

Ответа от «f.sukhov» не пришло. На следующий день тоже. Я заволновалась, доехало ли мое великое творение, не затерялось ли в проводах, не осело ли в сухом остатке на каких-нибудь серверах?

Звоню – подошел Всеволод.

– Знаете, что я вам скажу, – пробормотал он после паузы, – мы тут передумали. Этот художник с нами больше не работает. Слабонервный оказался. Хлопнул дверью и ушел. Мы погоревали со Святославом Тихоновичем, а потом взяли и сами за него плакаты нарисовали. Теперь своими силами сделаем рекламные ролики. А ваш сценарий слишком для нас хорош. Нам нужен партийный плакат, все должно быть с высоты птичьего полета, а вы там развели турусы на колесах. Словом, у нас к вам просьба: верните деньги.

Я почувствовала, как вся напряглась, перед мысленным взором вырос конь Дмитрия Донского и сам Дмитрий с мечом. Он глянул на меня большими, почему-то черными злыми глазами и сказал:

– Не отдадим ни пяди!

– Не отдам, – сказала я твердым голосом. – Я все сделала от души, ночи не спала, это мой гонорар.

– Как?! – вскричал Всеволод. – Наша партия не может нести такие потери! Это же партийная касса.

– Все сделаю для вашей партии, да что – вашей, теперь она и моя партия, своя, родная. – Речь моя текла, как полноводная река по российским просторам. – Одно могу вам сказать в утешение: на выборах я буду голосовать только за «Триединую Русь». Мой голос – ваш!

– Дороговато нам достался ваш голос, – вздохнул Всеволод, не ожидая, что получит такой отпор. Видимо он понял, что деньги уже не вернуть. – А могу я вас попросить, – произнес он, окончательно закручинившись, – за наши пятьсот долларов отдать нам книгу, посвященную истории Москвы?..

Дмитрий Донской может мною гордиться, Минин и Пожарский записали меня в свое ополчение, Кутузов со мной поскакал бить французов. Это была хоть и маленькая, но победа моего гордого малочисленного племени литераторов-сценаристов.

Конечно, если бы не великая цель собрать деньги на квартиру моему мальчику, я бы никогда не решилась на такой подвиг, а просто привезла бы деньги обратно этим трем богатырям и отдала вместе с книгой «Москва». Но именно так становились героями простые русские крестьяне, когда на кону стояло – пан или пропал, будет жить Русь Великая или нет, когда ворог у порога…

Пойте Богу нашему, пойте, пойте, Цареви нашему, пойте Вси языцы, восплещите руками, воскликните Богу гласом радования: Господь, просвещение мое и Спаситель мой, кого убоюся, кто Бог великий, яко Бог наш? Ты еси Бог – творяй чудеса!..

К началу сентября у нас набиралась требуемая сумма. Кеша объявил Андреичу, что берет отпуск и временно прекращает представления.

– О нет! – взмолился прикипевший к Луне астроном. – Я только что договорился с японским музеем современного искусства города Неяма, что мы покажем им Луну. Они стали просить: продайте нам ее за большие деньги! Но когда я расписал им наши перформансы!.. Музеи крупнейших городов Японии в очередь становятся. Это ж твой первый заграничный выезд, ворота в большой мир искусства! Благодаря Луне ты станешь звездой всепланетного значения! Они уже выслали согласие на гербовой бумаге и обещали оплатить дорогу.

Кеша на минуту задумался, прикрыл глаза и явственно увидел себя с обритой головой в большой, как зонт, дорожной шляпе, сплетенной из непромокаемых кипарисовых стружек, в плаще из тростника, соломенных сандалиях. Издалека его можно принять за нищего, буддийского паломника или даоса, покинувшего бренный мир. В руке у него посох и четки со ста восемью бусинами. На шее висит сума, где хранится тушечница, флейта и крошечный деревянный гонг. А на сгорбленной спине медленно и осторожно несет Кеша через бамбуковый мост сияющую Луну.

Внизу шуршат камыши, поют цикады, лягушка прыгнула в тихий ночной пруд. На берегу столпились японцы в черных строгих костюмах и японки в кимоно, завороженно глядят они на Луну, у каждого в руках – маленькая серебристая цифровая камера.

Когда Иннокентий достиг середины моста, Андреич махнул рукой, и все защелкали фотоаппаратами, стали кланяться и благодарить художника и поэта, приехавшего из далекой России, вернувшего им поэзию, что когда-то обитала на японских островах.

Кеша открыл глаза и сказал:

– Не уговаривай, Андреич, не поеду. Я нужен здесь, моим, нам дело надо делать, сейчас не до поэзии. С Луной в Японию поедешь ты. Такая тебе оказана высокая честь. Я отдаю ее под твое начало и знаю, что ты достойно выполнишь эту миссию.

– А как я обустрою инсталляцию? – в неописуемом волнении закричал астроном.

– Мне представляется, какой должна быть выставка в идеале, – спокойно ответил Кеша. – Это просторный затемненный зал, Луна лежит на деревенских деревянных санях, и ни одного человека. Пусто – ни врагов, ни друзей. Включил в розетку штепсель, и все дела. Других инструкций у меня нет.

Андреич сначала растерялся, что он едет в Японию с Луной. Он и не мечтал побывать в тех далеких краях, про которые только знал, что там живут самураи и камикадзе.

Бывало, Йося Мерц рассказывал ему о своих поездках за рубеж.

– Если б ты знал, Андреич, – с блуждающей улыбкой говорил Иосиф, – сколько на Земле красивых мест – и все мимо денег!..

Думал ли астроном Потеряев, простой обитатель дома престарелых с Клязьминского водохранилища, что ему выпадет шанс в этой жизни воочию узреть Страну Восходящего Солнца, лежащую за пределами наших представлений о мире, за гранью действительности, обитель сновидений!..

Что ж, астроном Потеряев справил себе заграничный паспорт, купил костюм и отправился за японской визой.

В японском посольстве его удивило, что все сообщения для нашего народа висят на стенках исключительно на японском языке. Он стал выяснять, что все это значит. И хотя любого другого на его месте японцы крайне вежливо давно бы послали куда подальше, с Андреичем развели церемонии, поскольку в Японии старость в почете и каждый старикан, доживший до Андреичевых лет, становится национальным достоянием.

Ему предложили зеленого чаю, усадили в кресло, подарили красочный буклет с фотографией Фудзиямы. Так что вскоре Иван Андреич-сан стал обладателем японской визы и мог беспрепятственно выехать по делам в Неяму.

Японская сторона, с нетерпением ожидавшая лунного шоу, мгновенно устроила