Это снова ты - Алекс Хилл

и мы срываемся с места. Сильнее напрягаю руки и бедра, испугавшись, но уже через несколько мгновений привыкаю к ощущениям. Скорость не страшит, а виды, проносящиеся мимо, завораживают. Машины, фонарные столбы, старинные здания и жилые дома. И все-таки Зимин прав, я ему доверяю. А как иначе? Он заботился обо мне, сколько я себя помню. Защищал от родителей и Саши, баловал, даже сказки читал. Мы никогда не были друзьями, но… чужими нас назвать нельзя.

Ночной Ростов-на-Дону. Полупустые дороги, подъемы, спуски, крутые повороты. Несемся все быстрее, и снова адреналин разгоняет сердечный ритм, но сейчас это даже приятно. Спокойствие на грани удушающего восторга. Ужас вкупе с ошалевшей радостью. Крепче обнимаю Диму, ощущая под ладонями крепкие мышцы его пресса. Волнение пощипывающим жаром ползет по рукам, а фантазия на пару с ветром срывает с меня защитные оболочки. Сейчас я даже рада проколу Женьки, ведь у меня есть уважительная причина еще разок побыть занозой в заднице Зимина. Побыть с ним рядом и ненадолго стать частью его жизни, в которой пусть всегда и найдется место для меня, но совсем не в той роли, в какой хотелось бы.

«Когда-то», – мысленно исправляю сама себя, нервно засопев.

Дима останавливается на светофоре и оборачивается:

– Ты как там? Порядок?

– Да.

– Хочешь, поедем быстрее?

– А это что, было медленно?

Он поигрывает густыми темными бровями, отворачивается и выжимает ручку газа, заставляя мотор зарычать. Зажмуриваюсь, обнимая Диму крепче, и чувствую, как его живот дрожит от смеха. Да, очень смешно, Зимин. Клоун из тебя потрясающий. Рывок пробивает тело мурашками, вокруг все расплывается, и мы несемся дальше. Крик застревает где-то в горле, но Зимин вдруг гладит меня по ноге, и дыхание послушно замедляется. Открываю глаза, губы растягиваются в улыбке. Ничего нового, все как всегда. Я не могу сопротивляться, но позволю себе подобную слабость только на время поездки.

Глава 2

Звонко брякает связка ключей, но дверь, оказывается, не заперта. Зимин приглушенно цокает и входит в квартиру, взяв меня за руку. Одновременно с нами в просторной темной прихожей появляется девушка. На ней только шелковая пижамная рубашка и домашние тапочки: ей в спину бьет желтый свет из соседней комнаты, позволяя оценить соблазнительные изгибы тела, проступающие через тонкую ткань.

– Солнце, – ласково говорит Дима, – я же сказал, не нужно меня ждать.

– Подумала, вдруг еще пригожусь. – Девушка поправляет светло-русые взлохмаченные волосы до плеч и смотрит на меня. – Привет! Ты, наверное, Ксюша. А я…

– …Алена, – киваю, отыскав в памяти имя девушки Зимина, о которой мне рассказывала невеста брата Настя. – Рада знакомству.

– О нет! – заливисто смеется она и хитро косится на Диму. – Что ты, мне до нее далеко.

– Ксень, тебе пора, – обращается к ней Зимин. – Я тут сам справлюсь. Уже поздно, непослушным детям давно пора спать.

– Конечно-конечно, – весело щебечет тезка и мягкой поступью подбирается ближе. – Пиши, если что.

– Ага. И ты тоже.

Она смело касается шеи Димы и тут же получает поцелуй в губы. Дружбой здесь и не пахнет, скорее феромонами и мокрыми от пота простынями. Мне нестерпимо хочется дернуть Зимина за руку что есть силы, но я лишь расслабляю пальцы и забираю свою ладонь из его, осторожно отступая. Сцены неоправданной ревности мне не по возрасту, хотя раньше я не стеснялась заявлять подружкам Димы, что он мой. Как же давно это было.

Ксения покидает квартиру, так и оставшись в одной пижамной рубашке. Она себе ничего не застудит? Летние ночи на юге, конечно, теплые, но все-таки… Удивленно таращусь на Зимина, ожидая объяснений, только он не спешит. Спокойно кладет мои вещи на круглый серый пуфик, стоящий у высокого зеркала, стягивает с моих плеч куртку, отправляет ее на вешалку и уже после произносит:

– Это соседка.

– Милая. За солью приходила? – иронично хмыкаю я.

– Почти, – в тон мне отвечает Дима. – Ты голодная? Может, хочешь чай или…

– А где Алена?

– Не здесь.

– Вы… вы расстались?

– Ксю, по-моему, сейчас моя очередь вопросы задавать. От тебя несет как от турбазы в майские праздники. Что случилось? Напились с девочками и Тома Холланда не поделили?

– От меня плохо пахнет? – Я сконфуженно отшатываюсь и прикрываю рот рукой.

– Ну, получше, чем тогда, когда ты отравилась селедкой и…

– Не продолжай! – вскрикиваю я, а Зимин громко смеется. То, что он знает немыслимое количество постыдных историй из моего детства, жутко бесит. – Можно мне в душ?

– В мой душ, в мою душу – куда захочешь. Все твое, – шутливо кланяется Зимин. – Дверь слева. Чистые полотенца в шкафчике, красный кран – холодная вода, синий – горячая. А я, пожалуй, пойду все-таки сделаю тебе отрезвляющий чай.

– Я не пьяная!

– Да-да, – певуче отвечает он, разворачиваясь, и идет в ту комнату, где горит свет.

Смотрю ему вслед. Задница в облегающих красных штанах выглядит великолепно. Я точно пьяна, и непонятно, от чего сильнее: от вечеринки в честь приезда или от этой нечаянной встречи.

– Классные штанишки, Зимин! Для клоуна самое то! – выпаливаю бойко и, схватив сумку с вещами, запираюсь в ванной.

Отражение в зеркале оставляет желать лучшего. Тушь осыпалась крошками, осветленные волосы похожи на выжженную на солнце солому. Красавица, ничего не скажешь… Стянув одежду, забираюсь в душевую кабину и без зазрения совести пользуюсь всеми баночками, что стоят на длинной металлической полке. Шампунь с кератином, маска для сохранения цвета и блеска волос, гипоаллергенная пенка для умывания, гель для душа с маслами ши и жожоба. Судя по набору, здесь определенно живет девушка. Я не следила за жизнью Зимина, и все-таки кое-какие обрывки до меня долетали благодаря брату и его невесте. Дима начал встречаться с Аленой в конце четвертого курса. Она немного старше, живет в Ростове, поэтому год назад, после выпуска из университета, он и переехал сюда. О расставании мне никто не рассказывал, но эффектный выход тезки и их поцелуй на прощание с Зиминым заставляют сомневаться. Дима, конечно, всегда был чересчур легким по отношению к девушкам, но в роли бесчувственного изменника я могу представить его с большим трудом.

Выхожу из ванной комнаты, травянистый аромат разносится по всей квартире.

– Иди на мой голос, – доносится из-за приоткрытой двери.

Чуть сжав кулаки, захожу в светлую вытянутую комнату. Белые полупрозрачные занавески спадают от потолка до пола, закрывая балконную дверь и широкое окно, на подоконнике стоит несколько цветочных горшков. Молочный кухонный гарнитур со встроенной техникой растянулся вдоль одной стены, а у противоположной – стоит овальный стол, за которым сидит Дима. Он наливает