По ту сторону зимы - Исабель Альенде

уже бывало. Порой его охватывала безотчетная тревога; справиться с этим ему помогали безобидные зеленые таблетки. В такие минуты ему казалось, будто он безвозвратно погружается в морские глубины и рядом нет никого, кто мог бы протянуть ему руку и вытащить на поверхность. Впервые он испытал эти ощущения в Бразилии, на него повлияла Анита, которая жила, постоянно помня о знаках, посылаемых из потусторонних миров. Раньше это состояние часто посещало его, однако со временем он научился справляться с ним, тем более что сбывались эти предчувствия чрезвычайно редко.

По радио и по телевидению рекомендовалось сидеть по домам до тех пор, пока улицы не очистят от снега. Манхэттен по-прежнему был наполовину парализован, магазины были закрыты, но заработало метро и поехали автобусы. Другим штатам пришлось еще хуже, чем Нью-Йорку: дома разрушены, деревья вырваны с корнем, некоторые кварталы остались без связи, а в некоторых не было ни газа, ни электричества. Жители их за несколько часов оказались отброшены на два столетия назад. По сравнению с другими районами города Бруклину повезло. Ричард вышел на улицу, чтобы очистить от снега машину, стоявшую перед домом, пока она не превратилась в глыбу льда, который пришлось бы с нее соскабливать. Потом покормил котов и, как обычно, позавтракал овсянкой на миндальном молоке и фруктами, после чего уселся работать над статьей об экономическом и политическом кризисе в Бразилии, который стал очевиден для международных организаций в свете приближающихся Олимпийских игр. Нужно было еще проверить дипломную работу одного студента, но это он сделает попозже. У него целый день впереди.

Около трех часов дня Ричард заметил, что одного кота не хватает. Когда он был дома, коты обычно располагались где-нибудь рядом. Их отношения основывались на взаимном безразличии, за исключением Дойш, единственной кошки, которая при любой возможности запрыгивала на него и укладывалась поудобнее, чтобы хозяин ее погладил. Трое котов держались независимо, с первых дней поняв, что их приобрели не в качестве домашних любимцев, — они должны ловить мышей. Ричард вдруг заметил, что Ун и Куатру беспокойно бродят по кухне, а Треша нигде не видно. Дойш лежала на столе рядом с компьютером, — это было одно из ее любимых мест.

Ричард пошел искать исчезнувшего кота по дому, призывая его привычным для животных свистом. Обнаружил его на втором этаже: кот лежал на полу, из пасти сочилась розоватая пена. «Давай, Треш, вставай. Ну что с тобой, парень?» Ему удалось поставить кота на лапы, и тот, сделав несколько неверных, будто пьяных, шагов, упал. Повсюду были следы рвоты, дело обычное, коты не всегда переваривали косточки грызунов. Ричард на руках отнес кота в кухню и напрасно старался напоить его. Вдруг все четыре лапы Треша вытянулись, тело свело в конвульсиях; Ричард понял: это симптомы отравления. Он быстро проверил все токсичные вещества, которые были в доме: все было на месте, ничего не тронуто. Через несколько минут он обнаружил причину под раковиной в кухне. Опрокинулась бутылка с антифризом, и Треш, несомненно, вылизал его, поскольку там были следы кошачьих лап. Ричард был уверен, что как следует закрыл и бутылку, и дверь шкафчика, и не мог понять, как же все произошло, но с этим он разберется позже. Прежде всего нужно было срочно заняться котом; антифриз — это смертельный яд.

Движение в городе было ограниченно, выезжать рекомендовалось только в чрезвычайных случаях, вот как сейчас. Ричард нашел по интернету адрес ближайшей ветеринарной клиники, которая была открыта, как раз та, где он бывал и раньше, завернул животное в одеяло и уложил на заднее сиденье машины. Он поздравил себя с тем, что утром счистил с нее снег, иначе не смог бы сдвинуться с места; и еще с тем, что несчастье не случилось днем раньше, когда бушевала метель, тогда он и вовсе не смог бы выйти из дома. Бруклин превратился в северный город, где все белым-бело, углы и выступы домов припорошены снегом, улицы пусты, всюду царит необычный покой, словно природа решила вздремнуть. «Пожалуйста, Треш, не вздумай умирать. Ты же пролетарский кот, кишки у тебя железные, немного антифриза — это же ерунда, все пройдет», — утешал Ричард кота, двигаясь ужасающе медленно из-за снега и думая о том, что каждая минута промедления может стоить животному жизни. «Потерпи, дружок, еще немного. Я не могу ехать быстрее, если машина пойдет юзом, нам с тобой каюк, сейчас приедем. Торопиться никак нельзя, ты уж прости…»

Дорога, которая при обычных обстоятельствах заняла бы двадцать минут, на этот раз длилась в два раза дольше, и когда они добрались наконец до клиники, снег снова пошел, и Треша опять сотрясали конвульсии, а на морде выступила пена. Их приняла докторша, энергичная, но сдержанная в жестах и в словах, не выказавшая ни оптимизма по поводу состояния кота, ни какой-либо симпатии к хозяину, чья небрежность привела к несчастному случаю, как она сказала своей ассистентке, понизив голос, но не так уж сильно, чтобы Ричард не расслышал ее слов. В другой момент он бы как-то отреагировал на подобный неприязненный комментарий, однако его захлестнула волна тяжелых воспоминаний. Он пристыженно промолчал. Его небрежность не впервые оказывалась роковой. С тех пор он стал таким осторожным и предусмотрительным, что нередко сам чувствовал, как нерешительно ступает, двигаясь по дороге жизни. Ветеринар сказала, что сделать она может совсем немного. Анализы крови и мочи покажут, нанесен ли почкам непоправимый урон, в этом случае лучше избавить животное от страданий и помочь ему достойно уйти из жизни. Кота нужно оставить в клинике; через пару дней будет поставлен окончательный диагноз, однако на всякий случай хозяину следует готовиться к худшему. Ричард чуть не плакал. Сердце у него сжалось, он попрощался с Трешем, чувствуя затылком суровый взгляд докторши — и обвинение, и приговор.

В приемной за стойкой сидела девушка, у которой были волосы морковного цвета и пирсинг в носу. Увидев, как у него дрожит рука, когда он протягивал кредитную карточку для оплаты, она преисполнилась сочувствия. Девушка заверила, что коту будет обеспечен прекрасный уход, и показала, где стоит кофейный автомат. Эта маленькая любезность так потрясла Ричарда, что его охватило несоразмерное чувство благодарности и из глубины души вырвалось рыдание. Если бы его спросили, что он чувствует по отношению к своим четверым питомцам, он ответил бы, что кормит их и меняет песок; он и коты были взаимно вежливы, не более того, кроме разве что Дойш, которая требовала ласки. И это все. Он и представить себе не мог, что