Циньен - Александр Юрьевич Сегень

— Да, пусть они останутся на корабле, — сказал Ронг.

Во время всего путешествия Ронг учил русский, а Ли китайский, и, когда приплыли к священным берегам Европы, они уже неплохо овладели родной речью друг друга, а по приезде в Ниццу решили и далее чередовать русские и китайские дни.

В Ницце они пробыли неделю. дул сильный ветер, море похолодало, и купание отменялось. Съездили в Канны и Монте-Карло, а главное — в неописуемо красивом, изысканном храме Святителя Николая, величественно возвышающемся в окружении пальм, на праздник Покрова Богородицы раба Божья Елизавета исповедалась и причастилась и заставила мужа исповедаться и причаститься, вспомнив, что он теперь не просто Мяо Ронг, но еще и раб Божий Роман. Старый священник долго пытал его в отношении грехов, тяжко вздыхал и даже время от времени стонал, но в конце концов накрыл епитрахилью и грехи отпустил. После чего вскоре:

— Сия есть кровь Моя Новаго Завета во оставление грехов и жизнь вечную. Сие есть тело Мое, еже за вы ломимое, за всех и за вся.

Выйдя из храма, раб Божий Роман перекрестился, но спросил:

— Ты точно уверена, что все это надо?

— Точно, — сердито сжала губы раба Божия Елизавета. — Спасибо, что все выполнил, не брыкался, хороший мальчик. Идем. И давай теперь так: в китайские дни я — Ли, ты — Ронг, а в русские ты — Роман, а я... Только не Лиза. Терпеть не могу это имя. Лиза-подлиза. Лучше Лиса. Ты Роман, а я Лиса. Согласен? Отвечай!

— Согласен.

Наконец из Ниццы они отправились на север, приехали в Париж, и как раз в тот самый день, когда отмечается память Сен-Дени, небесного покровителя города на Сене — Дионисия Ареопагита, любимца Богородицы, а также учеников его — пресвитера Рустика и диакона Елевферия, принявших мученическую кончину на горе Парижской, за что гору сию и назвали Горой Мучеников, по-французски Монмартр.

— Послушай, Мяу, а ведь ты приехал в Париж, когда тебе исполнилось четырнадцать? — спросила Ли.

— Да.

— Стало быть, в четырнадцатом году?

— Да.

— А ведь весной того года я была здесь с родителями. Мы были в Париже тогда и могли встретиться! Мне было двенадцать, тебе четырнадцать. Мы вполне могли уже тогда влюбиться друг в друга! И я была бы твоя первая женщина. Ты представляешь?

— Да.

— А в каком месяце ты приехал?

— В начале июня.

— Эх, как жалко! А мы уехали из Парижа в самом конце мая. Мы разминулись с тобой всего на каких-то несколько дней! Боже, какая досада! — Она искренне, отчаянно переживала. Даже расплакалась, и он успокаивал ее:

— Но мы могли и раз... раз...

— Разминуться?

— Да, разминутиться.

— Нет, мы бы обязательно встретились. Где ты жил?

— Монпарнас.

— Ну вот, и мы гуляли по Монпарнасу! Только в мае. А ты жил в июне и после.

Добрый Ли Ханьцзюнь снабдил их в Шанхае значительной суммой денег с условием, что Мяо Ронг вернет, когда разбогатеет, без определенного срока. В первые же дни удалось снять отличную квартиру на рю Ренуар, с видом на дом Бальзака и психиатрическую лечебницу, в которой умер Мопассан. Три дня они беззаботно наслаждались прогулками по прекрасной столице Франции, прежде чем заняться делом. Тигренок нашел своих старых знакомых китайцев, и они помогли ему быстро открыть свой ресторанчик на шесть столиков неподалеку от Эйфелевой башни, возле которой всегда толпилось много народу. Название ресторанчику Роман придумал самое простое — «Ли».

По ночам в ресторанчике собирались китайцы под видом того, что Ронг взялся прикармливать своих неудачливых соотечественников. Но на самом деле здесь он начал пропаганду, сюда к нему приходили для того, чтобы обсуждать мировое коммунистическое движение, говорить о том, как начинать революцию в Китае, с какими знаниями парижские китайцы должны возвращаться на родину. Все они были молоды, объединились в Коммунистический союз молодежи Китая. В Париже образовался центр европейского отделения этой организации. Особенно Ронг сдружился с семнадцатилетним Дэн Сяопином, который показался ему умнее и начитаннее даже Книжного Червя.

— Подумать только, я — жена коммунистического пропагандиста! — удивлялась Ли.

Недавно она побывала у врача. Вот уже три месяца Елизавета Александровна носила в себе новую жизнь и была счастлива.

Тень новой ссоры лишь надвинулась, но, к счастью, отлетела быстро прочь. В первых числах ноября Ронг и Ли решили пройти по Монпарнасу, посмотреть, где они могли бы встретиться в четырнадцатом году, а заодно посетить ставший модным ресторан «Поместье под сиренью» — «Клозери де лила» на бульваре Монпарнас. Может, что-то позаимствовать для своего заведения.

— У нас «Ли», у них «Лила», — сказал Ронг. — К тому же в этот ресторан любил ходить Ленин.

— Ле Нин, — нарочито по-китайски произнесла Ли.

В ресторане оказалось многолюдно, свободных столиков не было, сажали за один столик разных гостей. Ронга и Ли усадили с каким-то молодым американцем и его рыжеволосой женой, которая выглядела старше его. Американцы конечно же не знали ни русского, ни китайского и по-французски объяснялись с трудом, в отличие от Ронга и Ли. Но, выпив вина, две молодые пары кое-как стали понимать друг друга.

— Советую вам заказать большую тарелку шукрута. Это эльзасское блюдо здесь готовят бесподобно. Мы с Хедли поженились в сентябре и сразу решили ехать в Париж, здесь искать счастья, — сообщил американец. — Живем сейчас в отеле «Жакоб». Дороговато.

— А я вам скажу, что снимать квартиру дешевле и лучше. Мы с моим Мяу поженились в конце июля и сначала жили у родителей мужа, есть такой город в Китае — Ситан, китайская Венеция. Очаровательно, но скучно. Мяу, ну согласись! И мы потом тоже решили искать счастья в Париже, — призналась Ли.

— Какое совпадение! За это надо выпить!

— Вообще-то мне не очень-то можно. — Ли так вся и сияла. Ей очень нравилось сообщать всем о своей беременности. — Я на третьем месяце.

— Беременна? Я, наверное, тоже! Но чуть-чуть можно. Выпьем! — подняла бокал бесшабашная американка.

— Если пить пиво, ребенок будет потом невысоким. Для девушки это хорошо, а юноша может стать жокеем, — в свою очередь беззаботно стал рассуждать американец. — Подумать только: мы, две пары влюбленных, поженились в один и тот же год и отправились из разных концов земного шара,