Снежный дом со свечой на окне - Ольга Станиславовна Назарова

дурацкие! Лучше бы в комнате сидел! Вот сейчас она спросит, чего там бояться?

Но Милана ничего подобного не спросила, тогда он сам продолжил, наверное, чисто от раздражения…

– Так что, почему трус – и так понятно, а псих – потому что не могу от этого избавиться – фобия у меня! Если ты сейчас скажешь, что мне надо обратиться к психологу или психоаналитику, я что-нибудь разобью! Я псих – мне можно.

Он даже поискал, что именно можно разбить, и Милана хладнокровно поставила перед ним чашку.

– Разбей, если очень хочется, но я думаю, что ты обращался и к психологам, и к психоаналитикам…

– Ещё бы… Мать сразу поволокла! – выдохнул Андрей. – Как же… Гений застопорился, сломался. Сколько их было, я уж и сам не помню, много! Все обнадёживали, уверяли, что надо вместе с ними работать над собой и непременно всё пройдёт! Ага, счасссс! Становилось только хуже. А потом, когда я уже с Лерой… гм… общался, на концерт завалилась группа пьяных. Устроили дебош в зале, кто-то из них на сцену полез – рояль человеку срочно потребовался… Так, поверишь, мне в этот момент такие кошмары мерещились! Лезет-то человек, и я понимаю рассудком, что это человек, а мне кажется – щупальце какое-то гигантское. А ещё кажется, что в зале что-то такое же извивается и людей жрёт, – его передёрнуло.

Милана машинально налила ему в чашку воды, он торопливо отпил и продолжил:

– А у меня контракт. Надо было отыграть ещё несколько концертов! Так ты бы знала, как я на эту проклятую сцену выходил… Думал, что от ужаса сдoхнy на подходе к роялю! Что, скажешь, не псих и не трус?

– Вообще-то не очень похоже, если честно… – с сомнением ответила Милана. – Чашку поставь, а то ещё и правда разобьёшь.

– Почему это не очень похоже? – изумился Андрей.

– Да какой же ты трус, если шёл туда, где так страшно? – буднично уточнила Милана. – Если бы мне что-то такое мерещилось, меня бы и бульдозером к сцене не подтащили! А про психа… Знаешь, я в Европе училась в университете. Там очень разные люди, и я бы сказала, что у некоторых были явные расстройства. Одна такая девушка жила неподалёку от меня, но я и близко не могу себе представить, чтобы она сказала что-то подобное. Что ты! Она агрессивно уверяла всех и каждого, кто готов был слушать, что с ней всё в порядке, а то, что она регулярно бегает ночами по территории вокруг студенческого кампуса и кричит о вторжении инопланетян – это абсолютно нормально.

– Ладно, тогда я ответственный псих, – невесело усмехнулся Андрей.

– Слушай, фобия – это просто страх, которого стало слишком много, чтобы человек с ним мог справится сам, – Милана вытащила пирог из духовки, критически осмотрела его и поставила обратно – доходить. – Я вот мужчин боюсь.

– Ты… чего боишься? – изумился Андрей. – Извини, а я, по-твоему, кто?

– Да не всех… – отмахнулась Милана. – Ты для меня не страшный. Я боюсь, когда у человека борода на всё лицо. Меня как-то, когда я маленькая была, очень напугал сосед. Отец тогда ещё не построил дом, где мы сейчас живём, и жили мы в элитном посёлке. Закрытом, разумеется. А сосед, большой чудак и оригинал, как я сейчас понимаю, выращивал какие-то редкие растения. Мне было года четыре, наверное, меня вели гулять, а у него были распахнуты ворота. Няня отвлеклась ненадолго, вот я и завернула к клумбе – я помню, там всё такое яркое было, красивое. И мне, конечно, захотелось цветы понюхать. А я ещё смешно тогда говорила – помухать – мама рассказывала. Вот, стою я, мухаю цветочки, руки специально за спину заложила, чтобы их не напугать.

– Цветы? – уточнил Андрей.

– Ну да… Я до сих пор не люблю срезанные цветы – жалко их. Вот так стою я, а из дома выскакивает сосед, кидается ко мне, кричит. А он огромный, заросший весь, навис надо мной. И мне кажется, что он сейчас рот ещё шире откроет и меня – аммм – и съест! Глупо, конечно, но я так испугалась тогда…

– Идиот? Он что, сдурел, так на ребёнка налетать? – возмутился Андрей.

– Он считал, что в своём праве – его земля, его клумба, какая-то девчонка у него цветы портит, хотя я так и стояла, заложив руки за спину. Так он потребовал, чтобы я показала, сколько сорвала, а я даже понять не могла, что он хочет.

– А потом?

– Примчалась няня, он на неё орать начал, потом опять на меня… Короче, ей насилу удалось его убедить, что клумба целая, я ничего не испортила, только «мухала».

– Дура нянька! – ещё больше рассердился Андрей. – Где она ворон ловила? Её твой отец уволил?

– Да. Мы оттуда уехали, а она рядом с тем посёлком жила, там и работала. Просто перешла к кому-то другому. И нянь мне больше не нанимали – мама с работы ушла и со мной была, бабушка приехала.

Милана тепло улыбнулась, и Андрей понял – это она бабушке…

– А я там, в том посёлке, просто не могла больше находиться – каждую ночь казалось, что кто-то бородатый лезет к окну, чтобы меня съесть. Папа тогда соседа едва не прибил… А потом продал дом, и мы переехали, но с тех пор всё равно нет-нет, да где-то пробивает. Глупо, да? Взрослая уже, а такого заросшего вижу, аж под коленями холодно и паника накатывает.

– Да какая ты там взрослая! – фыркнул Андрей. – Дефффчонка! А мужик тот – придyрoк, и нянька твоя была не лучше!

Милана почти совсем собралась было оскорбиться на «дефффчонку», но присмотрелась и поняла, что он не смеётся, а пытается её поддержать. Ну, вот как может, так и пытается.

– Да и ладно, ну и девчонка, лучше к старости сохранюсь! – улыбнулась она. – Но так или иначе, то, что ты зрительный зал так видишь, я понять могу… И я-то уж точно не псих – знал бы ты, сколько я общалась в универе с разными психологами – они там лекции ведут. Так вот, если я это выдержала и не пошла ловить инопланетян партизанской методой, то со мной всё нормально! Так что ты диагнозами сам себя не обвешивай и к людям, которые реально болеют, не примазывайся!

– Командирша! – рассмеялся Андрей, которому вдруг польстило, что она не стала корчить презрительных рож, жалостливо на него смотреть или предлагать своего аналитика, который точно-точно ему поможет. – Пирог-то готов?

– Готов! Скоро будем есть. Слушай, а ведь ты