Добрые люди - Сергей Степанов

Зазвонил его телефон, и он, подняв руку в знак прощания, пошёл по своим делам, на ходу рассерженно говоря: «Что? Снова нажрался?..»

Несмотря на сказанные им слова, никто не смеялся. Скорее, наоборот. Лицо у Зёмы было настолько бледно, что, казалось, мысль, что кто-то мог отыскать эту девчонку раньше него, ни разу не приходила к нему в голову за всё утро. Соколу снова стало неловко, и он заёрзал на месте, не зная, куда себя подевать. Елена же, заметив детскую эмоцию ухажёра, с каким-то даже состраданием наклонилась к нему и нежно погладила по руке:

– Ну что ты… Расстроился? Ну-ну…

Зёма отвернул от неё лицо, глаза его заблестели… Елена вернулась в свою прежнюю позу, избавляя лицо от сочувствия.

– В конце концов, ведь муж – не помеха… – произнесла она снова тем же, непонятным, тоном.

Зёма, вздрогнув, с надеждой взглянул на её лицо, но тут же отвёл взгляд.

Пшикнули ещё по одной. Попили… Зёма, кряхтя, встал и пошёл в домик.

– А Зёма действительно директором завода работает или шутит? – спросила Елена у Сокола.

– Да, действительно… На довольно крупном заводе… – ответил Сокóл, снова неловко прихлёбывая. – Но только не генеральным, а техническим. Но всё равно у него там куча народу в подчинении.

– Интересно, – протянула Елена. – Представить не могу, как он может людьми управлять. Он же такой смешной и добрый!

– Он сильно меняется. Ты бы его не узнала… – сухо объяснил Сокóл.

– А ты, значит, тоже руководитель? У тебя свой бизнес?

– Ну да… Фирмёшка… небольшая… – Соколу явно не хотелось об этом говорить. Но Елена не обращала на него никакого внимания.

– Ну небольшая – это сколько? Сколько сотрудников?

– Ну, десять… пятнадцать…

– О… Это хорошо… – протянула Елена и вдруг, немного наклонившись к нему, пристально посмотрела в глаза. – Значит, это действительно правда?

Сокóл ощутил вновь то же, полусонное, необъяснимое чувство от близости этой прохладной, нежной, текучей, тихо журчащей воды.

– Что… правда?.. – выдавил он из пересохшего горла.

– Что я о вас подумала, – продолжила она, отстраняясь и надевая доброе, сестричкино выражение на лицо. – Что вы очень отличаетесь от всех, кого я в России знаю. Люди вашего типа, как правило, отдыхать на такую базу не поедут… Это всё больше Таиланд, Бали, и потом обязательно всем-всем фотки разослать… Как будто не для себя, а для других туда едут… – Она помолчала. – А вот там, где я живу, там как раз такие же, как вы, в основном. Люди даже с крупными состояниями ездят на рыбалку. С палатками… Ну, или у нас больше принято, с фургончиками… Знаешь, такими…

– А где ты живёшь? – с интересом спросил Сокóл.

– Вообще, я родилась в Швеции, – просто объяснила она. – Мой папа туда убежал от ваших бандитов… Женился там… А мой муж в Германии жил. Мы там с ним и познакомились… А теперь мы в Канаде живём уже три года. Его родители туда бизнес перевели.

Какое-то время сидели молча. Было очень жарко, но как-то приятно и сонно в этой живой и подвижной тени, под ароматными ветками, на которых покачивались жёлтые мягкие плоды. Кузнечики, задыхаясь, шуршали вокруг, по голым ступням деловито сновали муравьи.

– Ой, как хорошо здесь! Солнце такое мягкое, такое приятное…

Елена запрокинула голову, выгнула спину, разрешив мужчине власть налюбоваться шедевром природы.

– А, кстати, почему Сокóл, почему Зёма? Вы что, бандиты? – спустя какое-то время спросила она.

– Да, дарагая! – сказал незаметно подкравшийся Зёма; он снова был весел и беззаботен. – Ми таких кирасивых кирасавиц пахищаим, а патом тиребуем за них бальшой-бальшой бакшиш!

Елена прохладно улыбнулась и посмотрела на Сокола. Он ответил:

– У нас просто в группе было четыре Сергея. Я – Орлов, он – Зимин, вот как-то и…

– А… Вы вместе в университете учились! – поняла Елена.

– Да… – задумчиво проговорил Сокóл. Происходившее всё никак не хотело становиться реальностью, продолжая напоминать тот пьяный, кружащийся сон, от которого он, как казалось, уже должен был бы очнуться. – Слышь, Зём? В этом году уж двадцать лет будет, как я с твоей невоспитанной личностью знаком. Вот этот человек, Елена, – он указал на человека банкою пива, – это тот самый человек, который научил всю нашу группу прогуливать лекции и ругаться президентами.

– Самой главной дисциплиной, которую мы освоили за годы учёбы в нашем родимом универе, – копируя глубокомысленность друга, проговорил Зёма, – была великая и таинственная теория экзистенциального буха. Ей, дорогая моя, не только мы, но и все лучшие российские умы посвящали и посвящают все свои молодые силы и таланты.

Елена с улыбкой глядела на них. Они уже порядком опьянели, но продолжали открывать и поглощать банку за банкой.

– Могу научить и тебя, моя наивная маленькая крошка.

– Нет, я как-нибудь в другой раз, – ответила женщина.

Ей нравилось, что эти мужчины так по-доброму, по-братски относятся к ней; узнав о её замужестве, не переключают своё внимание на других. Хотя, других, если честно, особо и не было. Она огляделась вокруг: на обнесённой металлическим забором территории, среди пятнадцати аккуратных деревянных домиков с визгом бегало и плескалось в надувном бассейне восемь или девять детей, три мамаши стояли около бассейна, ещё три или четыре (ей было не очень хорошо видно) сидели в тени обок с мужчинами. Выходило, что она просто была единственной бездетной женщиной на этой базе. Елена подавила вздох.

– Эй, Мансур! – вдруг закричал кому-то Зёма. – Дыни хочешь?

Она повернула голову и увидела, что к ним приближается маленький пожилой азиатский человечек, которого она каждый день видела здесь бродящим под жаркими лучами – он усердно ухаживал за садом и виноградником.

– Держи, дорогой! – Зёма протянул ему большой кусок дыни.

Мансур благодарно поклонился и, отойдя чуть в сторону, в тенёк, сел на корточки и стал есть.

– Красивый! – Он махнул обкусанной дыней в её направлении. Елена весело засмеялась, пожимая плечами и обращаясь взглядом к новым друзьям.

– Дорого стой? – продолжил вдруг этот жующий человечек, обыденным, деловым тоном, так, что улыбка как-то сама собой исчезла с её лица, и она поглядела на него, удивлённо вскинув брови.

– Дорого? – Он повторил жест, и стало понятно, что эти слова относятся к большому белому телефону, лежащему подле неё. Все засмеялись.

Когда она ехала в Россию, у неё внутри было какое-то смутное ожидание, какая-то тлеющая надежда. Ей казалось, что, приехав, она попадёт в какое-то бескрайнее поле, понесётся в какую-то леденящую даль, и что от этой, набегающей на неё, переполняющей её грудь свежести, она