Ночной огонь - Майкл Коннелли

все сделанные звонки. Я буду в порядке. Это непрерывная операция. Я вхожу, зажигаю огонь, выхожу. Он, надеюсь, начинает звонить. Может, тексты ».

«Нам все еще нужно выяснить, как разжечь огонь».

«Думаю, я просто сказал ему, что работаю без дела, мне назначили это, и я увидел, что у него никогда не было интервью в тот день. Я позволил себе забыть, что тогда был свидетель, который описал стрелка, очень похожего на него. Он будет отрицать, отрицать, я уйду, и держу пари, что он позвонит по телефону, чтобы попытаться выяснить, кто этот свидетель ».

Босх подумал об этом и решил, что это может сработать.

«Хорошо, - сказал он. "Хороший."

Но он знал, что если план таков, ему нужно сказать что-то о готовности Баллард.

«Послушайте, я знаю, что мы заключили сделку и все такое, но мы говорим о шаге с высоким риском, и вы должны быть готовы», - сказал он. «Итак, я должен сказать это: вы выглядите усталым - и вы не можете устать, когда делаете это. Думаю, тебе стоит отложить это, пока не будешь готов.

«Я готов», - возразила Баллард. «И я не могу отложить это. Это семьдесят два часа постукивания. Это все, что мне дал судья. Он начинается, как только поставщики услуг начинают посылать сигнал, что сегодня должно быть в конце дня. Итак, у нас есть три дня, чтобы начать работу. Мы не можем откладывать это ».

"Ладно ладно. Тогда ты возьмешь сегодня больничный, чтобы поспать.

«Я тоже этого не делаю. Я нужен на позднем шоу, и я не собираюсь оставлять их на высоте ».

«Хорошо, тогда мы вернемся в мой дом. У меня есть свободная комната, которой ты можешь воспользоваться. Ты спишь на кровати, а не на песке, пока не пора идти сегодня вечером на работу ».

"Нет. У меня слишком много дел ».

«Тогда это очень плохо. Вы думаете, что этот парень в безопасности, потому что он якобы больше не в банде. Что ж, он небезопасен - он опасен. И я не собираюсь ничего контролировать, если думаю, что с настройкой что-то не так ».

«Гарри, ты слишком остро реагируешь».

"Нет я не. И прямо сейчас я думаю, что не так - это ты. Недостаток сна ведет к ошибкам, иногда к смертельным, и я не собираюсь быть их частью ».

«Слушай, я ценю то, что ты говоришь, но я не твоя дочь».

«Я знаю, что это не так, и это не имеет к этому никакого отношения. Но то, что я сказал, остается в силе. Ты используешь гостевую комнату или можешь попросить Оливаса следить за краном для тебя ».

"Отлично. Я сплю. Но я хочу взять с собой этот чесночный тост ».

"Не проблема."

Босх огляделся в поисках официанта, чтобы получить чек.

28

Пока Баллард спала, Босх вернулся к делу Монтгомери. Он выключил музыку, чтобы не беспокоить ее. Не зная, когда она может встать, он решил погрузиться в самую короткую стопку документов, касающихся трех оставшихся дел, которые ему нужно было просмотреть. Они возникли в результате работы судьи Монтгомери в гражданском суде в течение последних двух лет его жизни.

Самый короткий стек был фактически гибридным делом: в нем участвовали судьи как в уголовных, так и в гражданских судах. Все началось с дела об убийстве, в котором мужчина по имени Джон Проктор был осужден за умышленное нападение на женщину, которую ударили, когда она шла к своей машине после выхода из бара Бербанка, где она отвергла несколько попыток Проктора купите ей выпивку и начните разговор.

Проктора в суде представлял поверенный по имени Клейтон Мэнли. Проктор уволил его после осуждения и нанял адвоката по имени Джордж Грейсон для рассмотрения его апелляции. До вынесения приговора Проктору Грейсон подал ходатайство о новом судебном разбирательстве, основанном на неэффективной помощи адвоката. Это обычная практика - запросить новое судебное разбирательство из-за плохой работы адвоката, хотя она редко бывает успешной. Но в данном случае аргумент имел смысл. В ходатайстве описывалось несколько вещей, которые Мэнли не смогла сделать при подготовке к суду, включая рассмотрение сторонней защиты в отношении виновности, основанной на том факте, что жертва находилась в процессе жестокого развода на момент ее смерти и что ее отчужденный муж был дважды арестовывался за домашнее насилие.

Апелляция также включала несколько случаев в суде, когда Мэнли не задавал уместных вопросов свидетелям обвинения или должен был быть побужден судьей возражать против допроса свидетелей обвинения. Дважды во время судебного разбирательства, когда присяжных не было в зале суда, судья Монтгомери избивал Мэнли за его плохую работу, однажды прямо спросив его, принимает ли он какие-либо лекарства, которые могли бы объяснить его недостаточное внимание к делу.

Мэнли работал в юридической фирме Michaelson & Mitchell в центре города, которая взялась за дело, а затем поручила его вести Мэнли. Хотя он занимался и другими уголовными делами фирмы, это было его первое дело об убийстве.

Решением из 100 возможных Монтгомери назначил новое судебное разбирательство, обнародовав свое решение при назначении Проктора приговора. В открытом судебном заседании он согласился с утверждением Грейсона, что Мэнли сорвал дело своей невнимательностью и бездействием. Отменив приговор и назначив новое судебное разбирательство, Монтгомери официально высказал свое мнение о действиях Мэнли, осудив адвоката за его многочисленные неудачи и запретив ему заниматься любыми будущими делами в своем суде.

Репортер Los Angeles Times находился в зале суда, чтобы сообщить о приговоре по делу, которое привлекло значительное внимание средств массовой информации из-за характера преступления. Вместо этого он ушел с рассказом о Мэнли, который, когда он был опубликован на следующий день, включал многие из самых резких цитат судьи Монтгомери. Мэнли быстро стал мальчиком для битья в суде, предметом многих шуток адвокатов, которые ходили в коридорах суда; вскоре он даже получил прозвище «UnManley».

На новом суде присяжные признали Джона Проктора невиновным. Больше никому не было предъявлено обвинение в убийстве.

Затем Монтгомери был переведен главным судьей в гражданский суд, и довольно скоро сам оказался втянут в него. Клейтон Мэнли предъявил иск судье за ​​клевету, требуя возмещения ущерба за «несправедливые и ложные» заявления, сделанные Монтгомери в суде, которые затем были распространены средствами массовой информации. Мэнли утверждал в документации, что Монтгомери превратил его в изгоя в здании суда и разрушил его карьеру. Мэнли сказал, что он по-прежнему работал на Michaelson & Mitchell,