Соло на швейной игле - Андрей Юрьев

– Дэн! – обрадовался ему Тима. – Ну как ты? Уже вернулся?

Его ждали… А он вынужден остаться в Новосибирске еще на один месяц.

– Ясно, – протянул шеф. – Слушай, мы тебя дождемся конечно, не переживай. Только…

На фоне громыхающего техно повисла многозначительная пауза.

– Сам понимаешь, – сказал Тима, – кто-то должен делать эту работу. Пока твоя Караулова вроде справляется, но она – не ты, – он покашлял коротко и отрывисто. – Короче, я сегодня же начну искать специалиста на стороне. Ты пойми правильно, Дэн, мне салоны открывать нужно. Бизнес.

– Я понимаю.

Больше говорить было не о чем. Работа тоже накрылась.

– Ладно. Не буду задерживать…

– Давай, старик! – крикнул Тима весело. В интонациях его голоса слышалось облегчение. – Ждем тебя. Без работы не останешься, понял?

– Да понял я. Пока.

Короткие гудки в трубке попали в темп только что звучащей фоном бешеной музыки. На улице звенел волейбольный мяч, в трубке пикало, а его матч был проигран по всем статьям.

Глава 19

Это женщины идут в парикмахерскую, когда у них проблемы. Настоящие мужики берутся за ремонт. За неделю без матери он немало сделал по дому. Освежил побелку и переклеил плитку в ванной и туалете. Физический труд давал ему роскошь не думать. Дэн опускал иглу на пластинку и врубал тяжелый рок на полную громкость, возвращая порядок и красоту. Хотя бы в их старую квартиру.

Среда седьмого июня выдалась жаркой и пасмурной. Дэн спешил к маме в больницу. В одной руке пластиковый пакет с фруктами, в другой букет белых хризантем.

Народ стоял у больничного забора, как на паперти. Люди с перевязанными головами, с кровавыми тряпками на глазах, мужики на костылях, все в спортивных костюмах, тетки в немыслимых цветастых халатах. Белесым туманом качался над тротуаром сигаретный дым.

На входе Дэн деловито кивнул охраннику. Тот кивнул в ответ и потерял всякий интерес. В таких заведениях нужно делать вид, что ты свой. Когда ведешь себя уверенно, все двери открыты. Дэн поднялся на лифте на шестой этаж, постучал в мамину палату. Внутри было тихо, пахло только что отутюженным бельем. Мама привстала с кровати, улыбнулась приветливо.

– Сынок!

Они обнялись. Так надежно и спокойно чувствовалось рядом с ней, такой она была близкой, живой и настоящей, что он задержался дольше обычного в ее объятиях. Но вспомнил, что у него стучат зубы и отпрянул. Не хотел, чтобы она услышала.

– Как ты тут? – спросил, вручая цветы и пакет.

– Хорошо, сынок.

Да и выглядела она лучше. На щеках появился румянец. И губы уже не прыгали в мелкой дрожи.

– Ну, дай я на тебя посмотрю. Загорел-то как…

– С таким солнцем неудивительно, – Дэн махнул рукой в сторону окна, сел на стул из белого пластика. – Рассказывай. Как ты?

Мама устроилась в небольшом белом кресле напротив.

– Скучно тут, – она показала на пустую соседнюю койку. – Телевизор смотрю, на процедуры хожу, – она махнула рукой. – Да ерунда все, сынок! Ты меня беспокоишь…

– Да в порядке я, мам.

На мгновение из-за тучи вышло солнце, и ореолом вокруг маминой головы засиял нимб из ее волос. Грохнула форточка от порыва ветра, и блеклые сумерки снова поглотили свет. Мама покачала головой.

– Со мной что-то неладное происходит… – протянула с мольбой руку, когда он попытался что-то сказать. – Подожди, сынок! Какое сегодня число?

– Седьмое июня, мама.

– А мне кажется, ты только вчера приехал. Помнишь тот день?

– Конечно.

– Я будто проспала целый месяц. Проснулась вчера и не могу понять, где нахожусь. Только когда врачи с обходом зашли, до меня дошло. Все такие ласковые, предупредительные вокруг, словно я умерла и в рай попала. Посмотрела в окно, а там река. Сердце сжалось. Это Обь? А если Нил какой-нибудь или Клязьма? На реке ведь не написано название. И на домах вон на тех, – о на показала рукой в окно. – Страшно стало. Что со мной? Почему я здесь? А потом скрутило, как от аппендицита. Только не болезнь это, а отчаяние и трепет могильный. Я вспомнила. Все до последнего слова! – она кинулась к Дэну. Стукнулась коленями об пол, обхватила его ноги. – Виновата я перед тобой, Денис! Прости, сынок!

Дэн попытался поднять ее на ноги, но она все валилась и говорила быстро, как в горячке:

– Рассказала тебе правду про нашу семью и тут же оставила одного… С ума ведь я сошла, теперь это понятно. Будто тебе и без этого не досталось!

– Хватит, мама!

Какая же она тяжелая! Дэн не мог поднять ее с пола, как ни старался.

– Еще эта иголка проклятая в твоей голове… Скажи, Денис, – мама протянула руку, дотронулась до его лица. – А ты правда думал, что это я ее тебе… Да?

Дэн наконец смог вырваться, отступил к двери. За стеной раздался женский смех, по коридору протопали шаги.

Мама встала, опираясь рукой об пол, и села тяжело на кровать. Пружины коротко скрипнули. Опустила лицо в ладони, вздохнула прерывисто. Шепнула так, что он еле разобрал:

– Прости, сынок…

Дэн сел рядом, обнял маму за плечи.

– За что же мне тебя прощать?

Они посидели так минуту или две, глядя, как световое пятно окна ползет по комнате.

– Как твое здоровье? – спросила мама. – Что с этой иголкой? Как быть?

– Она не опасна, мама. С ней можно жить.

– Точно?

Он кивнул, заглянул маме в лицо:

– А ты как?

– Обо мне не беспокойся, Денис. Мне уже лучше. Только вина грызет, сил нет. Знаешь, что? – она сняла руку с его плеча и развернулась, чтобы лучше его видеть. – Тебе надо найти твою биологическую мать. Хотя бы просто посмотреть ей в глаза, – она покачала головой. – Как можно такое с крохой сотворить? Не понимаю… – по щекам ее потекли слезы.

– Ты знаешь, кто она? – спросил Дэн. Больше всего он боялся спугнуть ее сейчас, испортить момент.

– Знала бы, сама к ней пошла и все волосы повыдергивала! Но есть человек, кто знает…

Они помолчали. Она словно вспоминала, глядя перед собой, он ждал.

– Так быстро тогда все получилось. Неожиданно быстро… Знаешь, люди годами в очереди стоят на усыновление, а нам с твоим отцом повезло, – она улыбнулась. – И с тобой повезло…

Дэн пересел в кресло, чтобы лучше видеть маму. Наклонился, положив локти на колени. Вот он, момент, которого он ждал. Дэн не хотел пропустить ни слова. Ни вздоха, ни взгляда.

– Мы уже начали собирать документы, приготовились к долгому ожиданию, но выяснилось, что одна дальняя родственница папы работает в детском доме.