Золотой воскресник - Марина Львовна Москвина

Тогда этим людям, которым ты это будешь талдычить, придется ответить: “Ну что вы, что вы…” Мне мои аспиранты всегда так говорят!

* * *

Ксения Ивановна Золотова, старейший биолог, 98 лет, рассказывала, как она в ботаническом саду в Адлере растила очень редкое дерево. Внезапно оно зацвело, причем каждый цветок – один пребольшой лепесток, а в середине орех, такой крепкий – ничем его не разобьешь, только пилой можно распилить.

– Потом подул ветер, – она рассказывала, – и все эти лепестки снялись разом с дерева и улетели, как стая белых голубей.

Дерево было единственное, и Ксения Ивановна посадила в землю его орех. Ждала-ждала, через день поливала – ничего! Прошло полтора года. Однажды приходит она поливать свой орех, вдруг видит – пять ростков! Пять новых деревьев. Она целую рощу развела.

– …Сейчас там уже ничего нет, – сказала мне Ксения Ивановна. – Прошел сильный ураган и все унес.

* * *

Ксения Ивановна, приветливо:

– Я вас записываю в телефонную книгу, где одни мертвецы!

* * *

В автобусе:

– У вас глаза как у Офелии…

– А кто это?

* * *

Люся:

– Пришел Пал Иваныч в тельняшке, а на сердце у него была дыра…

* * *

В романе “Крио”, куда вошли все войны и революции XX века, было бы странно проигнорировать целый пласт лексики, которая так органично бы смотрелась на поле сражений. Ну хоть одно слово может вырваться у солдата во время боя, я спрашиваю, – без того, чтобы на обложке книги предупредили о неподобающих выражениях, которые она содержит?

В ответ мне показали толстый том Андрея Платонова, замотанный в целлофан и припечатанный уведомлением насчет нецензурной брани, где собраны письма, фотографии, тексты классика, а также научные исследования его творчества.

– Одно только слово, – пожаловалась редактор, – единственное!!! На букву “п”!

– Но зато какое! – воскликнул Лёня, услышав от меня эту историю.

* * *

Перед Новым годом лил дождь, а ночью обещали мороз. Я беспокоилась, как Лев с Люсей до нас доберутся, говорю: давайте мы сами к вам придем.

– Нет-нет, – сказала Люся, поскольку это предполагало большую суету. – В крайнем случае, – она элегантно добавила, – мы сможем доползти по-пластунски.

– Ну это обратно, а туда? – спросил Лёня.

* * *

Договариваемся встретиться в метро с менеджером Настей из фонда IQ, чтобы передать ей сумку моих книг на аукцион “Детям Беслана” в качестве сета.

– Я буду в полосатом шарфе, в рыжих башмаках, бушлате с золотыми пуговицами, а в руке – сумка книг, на которой латинскими буквами написано МЕДИАСОЮЗ.

– А я просто девочка невысокая, – сказала она.

Узнала ее я – сразу подошла и сказала:

– Вы так точно описали себя, что не узнать – невозможно.

* * *

Лёня мне сопереживает с моим историческим романом о Гражданской войне, снабжает мемуарами – то генерала Краснова, то Врангеля, то Колчака. Такие это все благородные, образованные люди, профессионалы, в ужасе взиравшие на развал армии, гульбу офицеров, мародерство, спекуляцию. Но главный герой у меня – большевик, и к тому же собственный дед! Короче, к Врангелю явился один сумасброд и предложил ему компас собственного изобретения. Нажмешь на кнопку, а стрелка раз – и укажет, кто перед тобой: кадет, эсер или большевик. Врангель его послал, тогда инженер передал свое изобретение моему герою. Тот взял…

– …чтобы показать Будённому, – подхватывает Лёня. – “Вот компас, возьмите, Семён Михайлович, с ним вы безошибочно определите – кто есть кто!” А Будённый: “Да что я, не вижу – кто белый офицер, кто вольный казак, а кто тут… большевистская сволочь?”

* * *

Пишу рекомендации в Федеральную программу поддержки издания книг, по большей части своим ученикам – и учителям.

– Пишет-пишет, восхваляет, – сочувствует мне Лёня. – Одних никто не знает, других уже все забыли.

* * *

Некоторое время я работала редактором в издательстве “Прогресс”. Заведующей редакцией у нас была настоящая черноглазая гречанка, очень колоритная, Мария Игнатьевна Хасхачик. Она изъяснялась высоким слогом древнегреческих трагедий и с огромным пафосом предавала анафеме своих подчиненных, причем по самым прозаическим поводам.

– Я вас проклинаю! – сверкая очами, заявляла Мария Игнатьевна, когда ее что-то не устраивало в работе нашего коллектива.

* * *

Яков Аким:

– Мы были в Большом театре на балете “Кармен” и после спектакля зашли за кулисы – поздравить Майю Плисецкую. Майя подняла ногу, указала на причинное место и сказала: “У меня здесь мозоль”.

* * *

Уезжая в дальние страны, в теплые края, Дина Рубина привезла ко мне домой в авоське голову негра из терракоты в натуральную величину, фрагмент скульптуры Родена. Мы водрузили ее на шкаф, и два десятка лет африканец Саймон приветливо парил надо мной и обозревал с высоты окрестности. Когда Дина вернулась на два года из Иерусалима в Москву, я ей притащила – в той же авоське – эту голову на побывку. В доме гостила приятельница.

– Всю ночь за стенкой я слышала незатихающие шаги, – рассказывала потом Дина, – а утром на кухню выскакивает моя гостья, всклокоченная, чуть не плача, и говорит: “Умоляю! Заберите от меня эту ужасную башку!!! Ночь напролет она глядела на меня не мигая. Я не сомкнула глаз! Сначала я отвернула ее лицом к стенке. Потом накрыла одеялом. Но ощущение, что я в комнате не одна, не покидало меня ни на миг!!!”

Я забрала у них Саймона, и он опять воспарил надо мной и уж отныне пребудет у меня на шкафу до тех пор, пока светит Солнце и крутится Земля.

* * *

В метро подъезжает поезд, а там пассажиры – в черном, мрачные, угрюмые.

Я говорю Лёне:

– Давай подождем следующего?

– А ты что думаешь? – он говорит. – Следующий приедет – там все будут в желтом и оранжевом?

* * *

Захожу в ЦДЛ и показываю удостоверение охраннику. Он молча на меня посмотрел и пропустил. Дома я обнаружила, что это был постоянный пропуск на территорию Ваганьковского колумбария. С печатью “Ритуальное обслуживание Ваганьковского кладбища”.

* * *

Из интернета:

“Всем известно, что самый оптимистичный человек на земле – это Марина Москвина. И каждая ее последующая книга обрастает все новыми и новыми историями…”

“…Или очень хорошо забытыми старыми…” – добавил кто-то.

* * *

Гуляю в Ботаническом саду, весна, сакуры цветут, распевают птицы, по тропинке движется благообразный мужчина – и он говорит по мобильному телефону очень въедливо:

– Разница в том, что тебе она стоит поперек горла, а мне она поперек горла не стоит!

* * *