Куда улетает Ангел - Владимир Гаврилович

Собравшись с силами, она оторвала от компьютера сына. Хитрец Петер на просьбу присмотреть за Анной заявил категорично.

— Хорошо, если завтра поедем домой…

— Посмотрим. Это пока невозможно, папа очень занят… — слукавила она. — Сынок, если сестричка проснется, зови меня…

Мериам набросила на плечи кофточку и направилась в сад, где в едва наступившей вечерней прохладе обходил свои владения Людвиг. В дневную жару выходить ему запретил врач, смерть жены подкосила здоровье не на шутку. Дочь боялась расстроить его еще больше, но у нее не было выбора.

Отца нашла в беседке на самом краю вишневого сада — умиротворенного, тихого, с отрешенным взглядом. Он оживился, увидев дочь.

— Внучка спит?

— Да, папочка. Петер присматривает…

Она села напротив отца, руки сложила на самодельном столике.

Людвиг скупо улыбнулся дочери.

— Мы так любили здесь сидеть с твоей матерью. Целая жизнь — перед глазами. Да, целая жизнь.

— Нам всем будет ее не хватать, папочка. И всем сейчас тяжело, тебе — особенно. Но ты держись. Ты нужен мне, Петеру, Анне. Я не прощу себя, если с тобой что-то случится. Ты мудрый человек и должен цепляться за жизнь…

— Дочка, я знаю, как ты ко мне относишься. Но ты сейчас пришла с другими вопросами… Важными для тебя…

В уголках выцветших глаз, как в лучах заходящего солнца, заблестели слезы, а руки пожилого, но еще крепкого человека, не растерявшего с годами своей привлекательности, задрожали.

— Папа, успокойся… — Мериам накрыла его большие руки своими, погладила их.

— Я надеюсь, Гюнтер поступил по-мужски, и у вас состоялся цивилизованный разговор, — начал отец.

Она широко раскрыла глаза и поняла: отец знает! Боже, как же она могла именно сейчас принести ему, самому дорогому человеку на земле, столько переживаний?

— Прости, папа…

— Говори, дочка, как есть… — он смотрел ей прямо в глаза, с пониманием и какой-то внутренней печалью.

— Что ж, папа… — начала сбивчиво Мериам. — Я тебя расстрою, но не принимай все близко к сердцу, хорошо. Я очень плохая дочь, если в эти дни тебе и обо мне приходится печалиться. Но так сложились обстоятельства…

— Мне больнее не сделаешь. Да и кому моя дочь может высказать все, что ее беспокит? Говори…

Боже, он в таком состоянии готов поддержать ее, свою дочь! Сколько же силы душевной и физической в этом человеке!..

— Гюнтер, как ни больно тебе будет услышать, никогда не был мужчиной моей мечты. А после сегодняшнего разговора, не думаю, что можно будет что-то склеить в наших отношениях. Мамин расчет на этот брак, к сожалению, ни к чему хорошему не привел. За исключением…

— Петера. Анна — ведь дочь другого мужчины, — Людвиг посмотрел в глаза дочери без всякого укора.

Мериам казалось, что она готова провалиться под землю, ее щеки покрылись алым багрянцем, а на лбу выступил пот.

— Гюнтер? — уточнила она.

— В тот вечер. Перед смертью той женщины, которую ты считала своей матерью почти тридцать лет.

— Что? — Мериам ахнула, и в ту же минуту так явственно перед глазами встало постоянное недовольство матери, напоминания о дурацкой крови, отговоры от занятий славянской историей и культурой, настойчивое желание привить религиозные воззрения, к которым никогда не было у ее тяги.

— Папа, так это — неправда!

— Послушай, дочка, Даниэла — не твоя кровная мать. Тебя родила другая женщина.

Мериам опешила, но хотела знать все подробности этого неправдоподобного признания. Видя ее состояние, Людвиг, волнуясь не меньше, все же продолжил.

— Ты ведь понимаешь, что для нашего возраста — ты поздний ребенок. Даниэла просто не могла иметь детей. Когда это выяснилось, было невозможно что-то изменить. Она не была никогда религиозной, но когда врачи объявили неутешительный диагноз, едва не сошла с ума. Соседка ее пригласила на церковное собрание, и она нашла там утешение…

— Я — приемный ребенок? Ты тоже мне не… — Мериам готова была разрыдаться.

— Нет. Я твой отец. Так случилось, что мы расстались с твоей матерью на некоторое время. Она бросила меня, уехала к своему отцу. А я возвратился сюда, в наш родной кантон, стал работать с отцом на ферме. И, понимаешь, я все-таки мужчина. У меня была долгая связь с женщиной… легкого поведения.

— Боже…

— Через некоторое время, когда Даниэла возвратилась ко мне, мы с помощью родителей купили землю рядом, вдруг позвонили из полиции. Сообщили, что Ирина, так звали твою настоящую мать, отравилась в борделе. Она в тайне родила, тебе было уже два годика…

— Это кошмар… Папа, неужели это правда? — женщина не могла прийти в себя от шока.

— Да, дочка, сомнений не было, что ты моя дочь. Позвонили мне, потому что Ирина оставила на столе мой адрес и признание…

— Это невероятно.

— Забрать тебя было сложно. О родственниках Ирины ничего полиции не было известно. Я только знаю, что ее отец и мать в годы войны эмигрировали из России, жили где-то в Австрии, а потом с ними что-то случилось. Ирина была красивой девушкой, но жизнь ее не баловала…

— Моя мать — проститутка… — едва выдохнула Мериам.

— Твоя мать была, несмотря ни на что, хорошей женщиной. Да, ей тяжело было выживать, одной, без профессии в этом мире, но я никогда ее за это не осуждал. И благодарен. Потеряв смысл жизни, уходя, она доверила тебя мне, настоящему отцу.

— Вот почему Даниэла меня не любила! — неосознанно воскликнула Мериам.

— Она любила тебя, но по-своему. Ты была напоминанием о моей измене, но она старалась быть матерью. Настоящей матерью. Ты не можешь этого отрицать…

— Да, конечно, папа. Но я постоянно что-то чувствовала. А когда поступила на славянский факультет…

— Для нее твой выбор стал настоящим ударом. Так ведь и не смогла изменить твою судьбу. Пыталась, ненавидела все, что было связано с русскими, со славянством. Одно, что вышло по ее плану, — брак с Гюнтером Хойслером. Я не мог противостоять этому, тут все было предрешено. Да и дружим мы с его отцом давно. Но и здесь — она поняла это перед смертью! — ничего не вышло. Я даже скрыл твою туристическую поездку на Украину и Беларусь — Даниэла, наверное, этого бы не пережила. Ты же вернулась оттуда совершенно другой. Глаза не те, совершенно другой человек… Затем появилась Анна. Она так радовалась этой девочке, постоянно твердила, что эта уж точно будет ее. Внезапное появление подавленного Гюнтера… Узнал, что этот парень, белорус, заявившийся в Аарау, настоящий отец твоей дочурки. Даниэла сорвалась и выложила все, как есть…