Несбывшаяся жизнь. Книга первая - Мария Метлицкая

котлетки? Смешно. Часто ходили в рестораны – китайские, японские, итальянские. Там хватало любых.

Чем она занималась? Спроси ее – задумалась бы. А просто жила. А что, нельзя? Спала до полудня, долго пила кофе, загорала, принимала ванну, ходила в бассейн, по магазинам. Делала маникюр и массаж. Устав, присаживалась в кафе и перекусывала. Ехала домой, включала телевизор. На следующий день замечала пакеты со вчерашними покупками. Неохота, потом, и убирала их в шкаф. Часто о них забывала, а случайно увидев, долго рассматривала и не понимала – зачем она это купила?

А мужа все устраивало. Скандалы он ненавидел, да и не видел в них никакого смысла, Стелла всегда оказывалась права. Конфликтовать, обижаться или не разговаривать было глупо, они и так почти не общались. К тому же он был в ней уверен – Стелла не предаст, не сдаст, не заведет роман и не сделает глупость. Да и выглядела она шикарно, а жена – витрина мужа. И он ею гордился. Про сына он почти не думал, за годы отвык от него, а при встрече смотрел на высокомерного и заносчивого подростка – и никак не мог осознать, что этот чужой и непонятный парень и есть его сын. Неплохой, остроумный, начитанный… но чужой.

Стелла быстро смекнула: мужу нужна лишь видимость. То, что дома нет обеда или немыта посуда, он как бы не замечал. Морщился, но молчал. А потом у них появилась прислуга, стало почище, в холодильнике завелись продукты.

В подруги к Стелле не набивались: ее не любили и побаивались. Высокомерная, надменная, саркастичная – словом, связываться с ней желающих не было.

Правда, не сплетница и не интриганка, живет своей жизнью и никого не трогает. Странная, непонятная, но не вредная, бог с ней. Иногда, если в настроении, может и поболтать. Но ни о чем. О сыне она не распространялась. Рецептами, понятное дело, не делилась, тряпками и цацками не хвалилась – так, светская болтовня.

На приемах Стелла блистала: королева! И какой английский! И как крутятся вокруг мужики! А как нежно и проникновенно смотрит муж… Не смотрит – любуется.

Ни одному человеку, даже брату, с которым бывала откровенна, не сказала ни слова. А что скажешь? Что она муженька ненавидит? Так он в этом не виноват. Не скандалит, не придирается, нервы ей не мотает. А постель – уж извините, это она обязана. Можно, конечно, соврать, придумать, что он над ней издевается и вообще извращенец. Братец выяснять не будет: разозлится и уничтожит благоверного, сотрет как ластиком, он может. Он всесилен – ее брат и его организация, даже она его побаивается.

И что дальше?

Нет, пока ни одной жалобы. Пока она не решит. Не решит уйти от него. Только куда? Развестись и вернуться в Москву? Понятно, что никакую квартиру и дачу он делить не будет, побоится. Ну, допустим, она свободна. А что дальше? Работать она не пойдет, не умеет. Она ничего не умеет, только быть женой и светской дамой, супругой дипломата.

Будет сидеть дома и смотреть на кораблики, идущие по Москве-реке? Пялиться на Нескучный, на Парк культуры и отдыха?

Ходить в магазин, хотя – какой магазин… Продуктовые она ненавидит. Но братец не бросит, будет привозить спецзаказы, а там все, от круп до деликатесов.

Нанять прислугу? Денег ей хватит. Но она на дух не переносит чужих людей в своем пространстве: просто болеет, когда кто-то ходит по дому.

Что ее ждет? Скудный ассортимент валютного магазина «Березка»? Рестораны с шумными и наглыми кавказцами, от приставаний которых мутит? Выставки и театры? Ну да, это да, это можно. Но отдых на побережье Черного моря? Пусть даже в хорошем ведомственном санатории? Оставьте. Все это не для нее. И одиночество не для нее – у нее плохие гены, пьющий отец и пьющая тетка, страшно… Завести любовника? Ей и думать об этом противно. Ей не нужен мужчина, не нужен секс, она его ненавидит. Ее мутит от мысли, что кто-то дотронется до нее, проведет рукой по спине, погладит грудь. Нет, ни за что!

Ну и самое главное – в квартире живет ее сын. Родной по крови, но совершенно чужой. Она не знает, о чем с ним разговаривать. Не умеет. Обнять не умеет, поцеловать, пожалеть. Никогда не умела, а сейчас и вовсе…

Как они будут существовать в одном пространстве? Особой любви он к ней не испытывает. И не особой тоже. Сплошные обиды – «вы меня бросили», «вы жили своей жизнью», «вам на меня наплевать»… Начнутся скандалы. А Стелла их не любит. Нет, им не ужиться.

И что получается? А ничего. Продолжать прежнюю, осточертевшую жизнь. По крайней мере, к ней она привыкла. И еще: эта жизнь знакома и очень комфортна. Она не будет ничего менять. Зря люди думают, что она сильная. Она страшно боится перемен – до дрожи, до обморока.

Да в конце концов, все так живут! И еще в сто раз хуже. Можно подумать, что на двадцать пятый год брака кто-то умирает от любви! Уж ей-то сказочки не рассказывайте. Нет таких, нет в природе. Все давно надоели друг другу, устали, все раздражаются, ссорятся, обижаются… Все мечтают друг друга передушить! Как там – бог терпел и нам велел? Терпеть Стелла ненавидела, но и совершать резкие движения тоже.

Да и что скажет общественность?..

Себя боится Стеллочка, а не осуждения товарок и их мужей. Себя. Вдруг ей будет хуже, чем было? Вдруг не понравится? Да и его жалко – мужа. Карьера накроется… Он вернется – и?.. А если запьет? А если заведет молодую и родит ребенка? Она не о ревности, какая там ревность! Она об имуществе.

«Так какой младенец, Стелла, какая сиротка, какая Анечка? Выброси эту глупость из головы, – успокаивала она себя. – Это не твоя история. А еще ведь куча инстанций, тонна бумаг, бесконечные комиссии! А о криках, соплях, прививках и прогулках ты не забыла?»

А еще… Стелла до обморока боялась, что и сама может запить. Вдруг не получится с девочкой, вдруг пожалеет, что взяла? Скорее всего, так и будет, она себя знает. К тому же – чертова наследственность! Отец пил, дядья… Все алкаши. Братец держался, потому что тоже трусил – жизнь свою налаженную и сытую, с трудом добытую, потерять трусил. У них там быстро: узнают – выпрут в два счета.

Нет, тяги у нее, слава богу, не было! Но когда что-то случалось… Хотелось напиться. Конечно, держалась. Еще