Счастье в добрые руки - Ольга Станиславовна Назарова

Голоса Мироновых удалялись от беседки, и Лидия негромко заговорила:

– Ирочка, извините за это… но я понятия не имела, что они сюда придут! Честное слово…

– Я понимаю. И вы извините. Он славный, хороший, но…

– Но что?

– Я его действительно не люблю. Если Женя… в смысле Евгений, захочет, чтобы я сменила работу, я это сделаю…

– Вы же слышали, что этого-то он и не хочет.

– Ну да, – невесело кивнула Ирина. А потом подняла глаза на сидящую рядом женщину. – Я думала, что хватит того, что он мне нравится – с ним приятно общаться, он обаятельный, порядочный, надёжный. Но… поняла, что не могу так. Наверное, это глупо. Он утверждает, что его любви хватит на нас обоих, только мне кажется, что с его стороны это тоже и не любовь вовсе, а просто уверенность в том, что я ему подхожу. Нет, он ко мне прекрасно относится, наверное, даже влюблён, но чего-то не хватает. Реакция не срабатывает, понимаете?

Ирина без особой надежды пыталась объяснить то, что для неё недавно стало абсолютно очевидно – нет, никак не может она представить этого самого идеального и замечательного Женю рядом – дома, на кухне, в гостях у её родных. Он словно элемент пазла, который никак не умещается в свободном пространстве, как его не поворачивай. Он – не её!

Нет, множество девушек решили бы, что она с жиру бесится! Да и не только девушек. Её собственные отец и тётка вцепились в Ирину как клещи.

– Это же Евгений Миронов, то есть семья прекрасная, сам по себе замечательный, не лентяй, не прожигатель жизни, сама говоришь, что порядочный! Чего тебе надо-то ещё? У него, по-моему, одна странность – куча каких-то собак и кошек дома, но ты ж сама на своём коте повёрнута, так что на это ты могла бы и глаза закрыть! – вещала тётка.

– Да, именно! Ты скоро станешь совершенно безнадёжной старой девой! – поддакивал сестре Иринин отец.

Правда, мама Иру поддержала:

– Солнышко моё, смотри сама. Тебе с ним жить. Если чувствуешь, что это не твой человек, то и не надо.

И уж совсем неожиданная поддержка пришла от деда. Академик Вяземский прикрикнул на сына и дочь:

– А ну-ка отвяжитесь от Ирины! Она и сама знает, как ей поступить.

Правда, при личном разговоре в кабинете, стал уточнять, а точно ли Ира это знает, а не пожалеет ли…

– Дед, я не могу представить его с собой рядом в старости. Понимаешь? Он как картонная фигура для фото – классный, привлекательный во всех отношениях, но не мой! Да, постоять рядом здорово, а жить… ну не идёт у нас реакция.

Химик химика всегда поймёт!

Вяземский неожиданно улыбнулся и кивнул.

– Это довод! Что же… два несмешиваемых элемента или так и будут висеть в пробирке, или мешая друг другу, или заработают в реакции, но с катализатором, или… или просто нечего их взбалтывать и насильно соединять – им предназначены иные места.

Именно вспомнив тот разговор с дедом, Ира и повторила фразу про реакцию. Правда не очень надеясь на понимание – рядом-то не дед, а потенциальная свекровь, которая явно оскорблена тем, что её сына отвергли, и он расстроился.

Но Ирина недооценила Лидию Миронову!

– Ирочка, ты… можно на ты, да? Ирочка, ты изумительная умница! Честное слово, я сейчас пойду порасстраиваюсь, что у вас не получается – я была бы счастлива видеть рядом с Женей такую невестку, как ты. Но… знаешь, ты права! На двоих одной любви не хватит. Даже если она есть самая настоящая, растянуть её не получится.

Свадьба шла своим чередом, Ирина вернулась к празднованию, Женя с тоской следил за ней взглядом, а Лидия Андреевна тихо пересказывала разговор мужу:

– На удивление умная и чуткая девочка. Очень мне понравилась, жаль, что не складывается у них с Женей…

– Это значит только то, что его пара ещё не нашлась, – Миронов одобрительно осмотрел свадебное пространство. – Ладно, глядишь, ещё найдётся.

Глава 3. Принцип профессиональной неприхотливости

Женя и рад был бы забыть Ирину, выкинуть из головы, но как забудешь, если они вообще-то работают вместе?

Нет, хозяйственный Николай даже в свой медовый месяц подсуетился – позвонил и предложил своему супер-химику:

– Ирина, если что, вы только скажите, я вам отдельную лабораторию сделаю. Хотите – в Питере, хотите, в Москве или у нас, во Владимирской области. Короче, где скажете!

Ирина поблагодарила, но осталась на своём месте.

Она вовсе не сомневалась в собственном решении, не пыталась «не сжигать мосты», просто сам Евгений очень просил не уходить:

– Я понимаю, что ты себе работу в любом случае найдёшь – даже вон к Кольке перейдёшь и всё, а мне куда деваться? Я-то где отыщу себе такого универсала-химика? Да ещё с пониманием того, что могу на него полностью рассчитывать и быть уверенным в его исследованиях?

Сама Ирина от лицезрения Жени вовсе не страдала, его тоскливые взгляды старалась не замечать, разумно полагая, что с этим он как-нибудь сам справится.

– И чего ради мне-то мельтешить? – в один прекрасный день спросила Ира у своего кота Семён Семёновича Горбункова.

Кот лениво прижмурился, зевнул, перетёк на её колени и абсолютно очевидно пояснил, что любое мельтешение – занятие зряшное и неразумное!

– Вот и я говорю, мой золотой! Не надо суетиться по ерунде! Впрочем, тебе это и не к лицу. То есть, не к морде!

Ирина с удовольствием осмотрела Семён Семёновича – с того самого момента, как они встретились, кот изменился – выросла густая шелковистая шерстка, переливающаяся на солнце достойным и солидным блеском, округлилась физиономия, прибавилось основательности в районе, который люди называли бы талией.

– Вот уж кто похорошел! – одобрила Ира. – Хотя ты у меня всегда самый красивый был.

Кот ничуточки в этом не сомневался, впрочем, был готов поделить пальму первенства с Ирой. На его взгляд, ей до идеала не хватало только шёрстки, полосок и хвоста.

Он с некоторым сожалением коснулся лапой её лица, но тут же простил Иру за это несовершенство – просто потому, что её любил.

По странному совпадению Ира тоже думала о любви – точнее, о том, что ей как-то не очень с этим везёт.

– А может, наоборот? Может, как раз очень везёт? Живу спокойно, без вулканических страстей, без выяснения отношений или чужого недовольства моими недостатками, ровно и