Выходи гулять! Путешествие по дворам нашего детства - Алексей Юрьевич Фёдоров

в сознание, и перевёрнутые парты мгновенно возвращались на своё место, с доски стирались похабные надписи и рисунки, половая тряпка летела из рюкзака отличницы обратно в ведро.

Атас – иногда вместо «шухер!» можно было крикнуть так. Особую популярность слово приобрело после одноимённого хита группы «Любэ». Гуляйте мальчики, любите девочек.

Капец – это всё. Двойка за переводную контрольную, порванные в первый же день индийские джинсы, найденные родителями сигареты. Есть ли жизнь по ту сторону капца, дворовой науке было неизвестно, но иногда вместо капца могли наступить кранты. В чём разница – уже не упомнишь.

Облом – тот самый момент, когда внезапно наступил капец. А ещё можно было обломаться, придя в видеосалон, где все места заняты, или, понадеявшись на хорошую оценку, увидеть в дневнике парашу или кол.

Кайф – полный антипод облома. Это когда в дневнике горит красным вожделенная пятёрка. Или идёт игра, и ты переворачиваешь редкие вкладыши один за другим. Или удалось выиграть в пха – ещё одну азартную игру нашего детства. Играли в неё на деньги, например, ты клал на пол три копейки, и друг клал свои три копейки сверху. Скидывались на камень-ножницы, кто ходит первый, и, если везло, нужно было с первого раза резким выдохом, с характерным звуком «пха», перевернуть деньги орлом наверх. В качестве орла в те годы выступал герб Советского Союза. Перевернул – забираешь обе монеты, если одна осталась лежать решкой наверх – попытка переходила к товарищу, и каждый мог остаться при своих, а не перевернул ни одной – с ужасом смотрел, получится ли это сделать у твоего противника.

Слинять – это слово означало быстрый способ сделать так, чтобы тебя здесь не было. Через секунду. Нет, раньше. Обычно линяли по серьёзным поводам. Например, где-то разбили, нахулиганили, и ситуация грозила самыми серьёзными последствиями вплоть до «высшей меры наказания». Этой мерой была окутанная мифами детская комната милиции.

Однажды мы с Максом слиняли на чердак собственного дома. Но сначала купили презерватив. Эта советская редкость «Резиновое изделие № 2» иногда появлялась в дежурной аптеке на соседней улице. Вещь была нужная. Во-первых, презик можно было надуть и, потерев о волосы, подкинуть к потолку. Наэлектризованный кабачок намертво приклеивался к бетонному потолку класса, достать его без потери репутации не получалось. Учительница моментально оказывалась в невыгодном положении – вычислить виновника шансов нет, заставить кого-то из учеников трогать руками шарик – тоже. Приходилось либо вести урок под презервативом, либо, зарабатывая насмешки, лезть за ним самой. А однажды новенькая учительница математики пришла на урок в новом импортном платье, на котором сплошь закаты, шезлонги и крупными буквами Beach. Прямо над её головой к потолку намертво приклеилось резиновое изделие. Урок в тот день так и не состоялся: успокоиться долго не могли даже отличницы с первой парты.

Во-вторых, из презерватива получался отличный «капитошка» – наполненный водой и раздутый до огромных размеров, он летел с крыши вниз и окатывал прохожих мощными брызгами.

Продавать презерватив десятилетним школьникам, конечно, никто не собирался, но умелая постановка вопроса «папа дал мне деньги и сказал купить это в аптеке» загоняла провизора в тупик. Не скрывая своего презрения, грузная женщина в засаленном белом халате бросала под стекло туго запечатанное изделие, и мы, чувствуя себя победителями, бежали наполнять покупку водой или воздухом.

В тот день мы выбрали воду. В подвале из пожарного крана туго наполнили презерватив и, бережно придерживая причудливую толстую гусеницу, поднялись на последний этаж моего восьмиэтажного дома. Дело было летом, двор пуст. Я убедился, что под окном нет ни души, и мы перевалили внушительный пузырь через подоконник. Наверное, каждый хоть раз в жизни ощущал, как происходящее словно замедляется, за какие-то несколько секунд ты словно успеваешь посмотреть небольшой фильм в замедленном действии. Пока наш огромный водяной червь, неестественно переворачиваясь, летел вниз, из-за угла с визгом тормозов и включённой мигалкой въехал жёлто-синий милицейский «козлик». В тот самый момент, когда грузный потный майор с автоматом наперевес не без труда спрыгнул на асфальт, чётко по центру его фуражки со всей силой плюхнулось несколько литров воды в очень непрочной оболочке.

– Пора линять, – сказали мы хором, не сговариваясь.

В два прыжка преодолев лестничный пролёт, оказались на чердаке. Снизу уже топали милицейские ботинки, когда мы, подняв вокруг себя облако голубиных перьев, завалились в нишу за широкой деревянной балкой. Взбешённые милиционеры не поленились подняться на чердак, смачно матерились, но так и не обнаружили нашего убежища.

Кокнуть – это, прежде всего, про лампочку, реже – про оконное стекло. Но при особом умении кокнуть можно и яйцо, особенно если несёшь из магазина картонную форму с тридцатью отборными, на каждом из которых крупная синяя печать. Если кокнул все, домой лучше не приходить. Особенно если там тебя ждут предки.

Заманал – надоел, измучил, так что сил тебя терпеть больше нет. Есть в этом определении что-что тягучее, как жвачка. Заманать нельзя внезапно, заманывают медленно и противно, весь день вымаливая у тебя разрешение прокатиться на велосипеде или дать пострелять из водного пистолета.

Харэ – именно так говорили тому, кто окончательно заманал. Хватит, перестань, успокойся. Последнее дворовое предупреждение. В сторону непонятливых следом за «харэ» летел подзатыльник, поджопник или кулак. Правда, особенно терпеливые предпринимали ещё одну попытку обойтись без рукоприкладства строгим отвянь или отзынь. А ещё лучше – сдрысни, то есть не только отстань, но исчезни из поля зрения.

Ребзя – ну это наша компания. «Короче, ребзя» – именно с этих слов начинались все самые интересные приключения, смешные анекдоты, прилюдные раскаяния или просто предложение пойти посмотреть видик на хате у кого-то из друзей.

Лох – хлёсткое словечко стало популярным в начале 90-х и быстро завоевало пальму первенства среди гулявших в народе выражений. Лох – это и недотёпа, и простачок, и обычный советский обыватель, так и не сумевший приспособиться к порядкам нового времени. А выражение «Лох – это судьба» и вовсе стало крылатым, попав из реальной жизни на телевизионный экран, или наоборот.

База – это ты сам, если не лох. Гони на базу – возвращай скорее вещь хозяину. Повертел в руках, и хватит. А то начнёшь, чего доброго, себе присваивать, придётся её у тебя отжимать. Вдруг ты решил её зажать или стырить.

Сифак – человек, наступивший в собачью какашку или испачкавший штаны о свежеокрашенную лавочку. В переносном смысле – замаравший свою репутацию в каком-нибудь сомнительном деле. За такое могли и осифачить, например, облить остатками протухшего кефира с помойки или