День - Майкл Каннингем

– Будем считать это напоминанием, что дети уже слишком взрослые для общей комнаты. И почему мы с Дэном так долго закрывали на это глаза? Паршивые мы родители.

– Вовсе нет. Просто родители с дефицитом комнат.

– Вспоминаю, какой мы когда-то собирались купить загородный дом, – говорит Изабель.

– Дети, одно слово.

– Дом на десяток комнат с огородом и тремя собаками. А то и четырьмя.

– Фантазии мисс Мэнли, – говорит Робби. – Которыми она заразила тебя, а ты – меня.

– Лучшая учительница пятых классов. В жизни каждого ребенка должен быть педагог-хиппи.

– Склонный романтизировать действительность.

– Но кто-то ведь переезжает за город. Домов продается полным-полно, и даже, я слышала, по приемлемым ценам.

– До ближайшего гея, правда, будет километров с полсотни.

– Жаль, что так вышло с Оливером.

– Он ни за что бы не согласился переехать за город.

– Не купить ли нам Вульфу дом где-нибудь на севере штата? – говорит Изабель.

– Даже не знаю. А нужен он ему, по-нашему?

– Почему бы и нет? Он работает как проклятый.

– Но ведь маленьким пациентам без него не обойтись.

Изабель шаловливо толкает Робби в плечо, как делала со времен… да сколько он себя помнит. Толчок этот дружеский (каким и был всегда), но совершается (и всегда совершался) с расчетом причинить мимолетную боль, как бы намекая, что и дружба порой подостлана злостью.

– Ты заставил его печься о больных детях! В голове не укладывается.

– Не то чтобы он этим одержим. Так, упоминает изредка.

– А ты бы стал хорошим врачом.

– Можно подумать, я плохой учитель. Просто утро такое выдалось. А все Колумб, будь он неладен.

– Значит, в медицинский ты идти не хотел. И в начальной школе преподаешь вовсе не назло отцу.

– Такова упрощенная версия, а кому нужны другие?

– Вульф в хороших отношениях с отцом, как по-твоему?

– Вульф – это посты в инстаграме, только и всего. Мы выдумываем его по ходу дела. Он не личность. Даже не идея личности.

– Раскомандовалась я?

– Пожалуй, есть немного.

– А помнишь, как я однажды съела весь твой именинный торт?

– Тебе было четыре. Мне два. Нет, я этого даже не помню.

– Зато мама эту историю сто раз рассказывала. Такими по официальной семейной версии мы были в детстве.

– К чему ты сейчас об этом?

– К тому, что такова, как видно, моя натура. Могу съесть чужой именинный торт. Выставить на улицу собственного брата. Мирюсь с крепчающим идиотизмом на работе.

– И до чего уже дошел идиотизм?

– Сегодня буду отговаривать Деррика от пересъемки сюжета про Асторию – за неимением средств. И материалом на тему нетрадиционных семей он недоволен, кажется. Предстоит еще выяснить почему.

– Хочешь, спущусь проведаю Дэна и детей?

– Будь так добр. Я бы посидела еще одна. Хорошо здесь, на лестнице, – как на полпути между тут и там.

– Все наладится.

– Да конечно. Все наладится.

Ремонт в квартире Дэна и Изабель был еще далек от завершения, когда появились дети и принялись сводить его на нет. До рождения Натана – случившегося на год раньше запланированного – Изабель с Дэном нашли время и деньги выкрасить стены гостиной в перламутровый серый, покрыть глянцевые полы из светлого дуба бурым, почти черным лаком эбенового цвета, купить итальянское кресло и превосходно состаренные книжные шкафы XIX века, добиравшиеся в Бруклин из Буэнос-Айреса. Но первенец положил конец обновлениям, а еще до пятилетия Натана, когда разрушительная сила его наконец поумерилась и Изабель с Дэном стали присматривать новые диваны со светильниками, свершилось зачатие Вайолет, отсрочившее, как минимум на несколько лет, любые хоть сколько-нибудь важные покупки.

В общем, Изабель с Дэном и детьми так и остались жить в тесноватой квартирке, которая приобреталась только на первое время, но было это до того, как цены на недвижимость унеслись в стратосферу, до того, как план Дэна и Изабель выкупить в конце концов квартиру на нижнем этаже сначала расстроился из-за поистине фантастического долголетия древних стариков-двойняшек, обитавших в ней еще до Второй мировой, а потом уж сорвался окончательно, поскольку в один прекрасный день двойняшек перевезли в дом престарелых, а жилище их тут же продали неизвестному, явившемуся с чемоданчиком наличных (именно: с полутора миллионами долларов), и теперь у его сына, студента Йеля, есть в родном городе пристанище на время летних каникул.

Гостиная в этой самой квартире, откуда Изабель с Дэном так и не переехали, тоже пребывает где-то на полпути. Здесь и диван цвета кофе с молоком, когда-то купленный Изабель в комиссионке. И пестрый гватемальский ковер из прежней берлоги Дэна на Авеню Би, и пришвартованный посреди комнаты, подобно пиратскому кораблю, громоздкий журнальный столик в псевдоиспанском стиле, который отдал Изабель их с Робби отец, захваченный после смерти их матери стремлением “ужаться” – его слова, означавшие на деле, как показало время, что он намерен жить в бессрочном трауре, с минимумом мебели и максимумом света. Овдовев, он перестал покупать лампочки слабей 75 ватт, будто хотел наиболее ярко подсветить собственное одиночество.

Давно уже Робби с Изабель не навещали его, а пора бы.

Расположившись в гостиной, Робби ищет в папке Вульфа (#wolfe_man) подходящую картинку.

Вульф не какая-то гипербола, не сексуальная фантазия. Лицо его на самом деле принадлежит некоему благопристойно привлекательному, темноглазому малому из фотобанка. Соседка Вульфа Лайла в действительности – девушка из инстаграма, непринужденно-стильная негритянка под ником Galatea2.2. Его квартира – сплав трех других квартир. А его собаку и правда недавно взяли из приюта – некто под именем Inezhere.

Робби надеется, что никому не вредит, воруя размещенные в сети фотографии незнакомцев (он поражается, почему до сих пор не пойман), да еще и комбинируя из них несуществующего персонажа. Вернее, существующего, но как собрание деталей чьих-то биографий.

От аналогий с творением Франкенштейна никуда не денешься.

И все же Вульф – идея личности, а не результат надругательства над некогда одушевленной материей. Он не явился на свет живым мертвецом, пропащим, отчаянно ищущим хоть каких-нибудь связей. И не уплывет на айсберге в ледяной океан. Он просто фантазия – милая и, в общем, вторичная, но разделяемая (как выяснилось) еще 3407 фантазерами.

Не может в этом быть вреда, так ведь?

Выбрав фото, Робби засылает первый на сегодня пост.

Картинка: поля Вермонта или, может, Нью-Гемпшира. Такие снимки легко найти. У Робби в папке уже штук шесть, а то и больше. На этом – ослепительно зеленое пространство луга, над которым господствует дерево, распустившее белые цветочки размером с ноготь. На переднем плане – правый верхний угол зеркала заднего вида – некто Horsefeather делал снимок