Федор Кнорре - Один раз в месяц

- Эти руки, - продолжал он с каким-то страхом и как будто изумлением. - Эти мои руки... - И, точно именно вот теперь он сказал что-то самое страшное, мама, комкая бумажки, растерянно прижала руки к груди, стала отступать назад, пока не села, наткнувшись на диванчик, где спал обычно Казимир Иванович, а папа шел за ней и вдруг, как был, в расстегнутом пальто, не выпуская из рук шляпы, опустился на колени, и уронил свою тяжелую большую голову, и прижался лбом к ее рукам.

Торопливо и бессвязно он повторял одно какое-то слово, какое - Саша не могла расслышать, но улавливала только выражение глубокой и безнадежной тоски, с каким он его произносил. Потом она разобрала. Он все повторял:

- Никогда!.. Никогда!..

И мама внимательно, низко нагибаясь к его голове, потихоньку разбирала и гладила ему волосы, и Саше видно было, что седые пряди она откладывает и гладит отдельно, точно для того, чтобы запомнить. При этом она печально и тихонько ему приговаривала:

- Ничего... Ничего... Заживет...

А папа каждый раз с новой силой убежденно повторял свое: никогда... никогда...

Саша уже давно поняла, что не должна была, не смела всего этого видеть, и потому не плакала, не шевелилась и наконец даже собралась с силой и, тихонько пятясь, вышла на крыльцо... во двор.

Чтобы ни с кем не встречаться, она пошла за угол курятника и тут сказала себе, что уже можно плакать, но опять не заплакала. Нестерпимая жалость к маме, к отцу, к девочкам переполнила ее сердце так, что у нее не осталось жалости для самой себя, от которой всегда плачется всего легче.

- Никогда, - повторила она вслух, шепотом, стараясь понять смысл этого впервые в жизни услышанного слова. Это было, конечно, совсем другое слово, чем пустое, ничего не значащее "никогда", которое она знала до сих пор. "Никогда не буду больше опаздывать в школу..." Пустое, почти веселое словечко. А какое страшное было это слово, которое повторял папа.

Она услышала шаги, спускающиеся по ступенькам. У Ветровых невнятно еще звенела и барабанила музыка. Потом Саша увидела, как вспыхнули яркие фары на шоссе, два голубых луча на развороте полоснули, выхватив из тьмы спутанные ветки большой березы, и зажглись два рубиновых фонарика уходящей машины.

1967