Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая

«А она могла бы писать любовные романы», – думала Лиза, глядя на подругу. Крупную, даже тучную, еле передвигающую больные тумбовидные ноги, и очень высокую – на голову выше немаленькой Лизы

Вряд ли в Земфириной жизни был хоть один из всех этих Вольдемаров, Константинов, Гургенов и Леванов – не очень-то верилось. Но сюжеты, но повороты, но развязки! Просто кипящий котел страстей! И если все это хоть наполовину было правдой, на фоне Земфириных историй Лизины были детским садом и пресной банальностью.

Какой матерью стала Анюта? Плохой – нет, так сказать нельзя, свои обязанности она выполняла. Когда на «четыре», когда на «троечку». На «отлично» вряд ли, такую оценку дочери Лиза бы не поставила. Анюта делала необходимое – кормила ребенка, укладывала спать, если вдруг рядом не оказывалось «сумасшедшей бабки». Варила сыну суп и компот, стирала одежду. Гуляла. Но все это было как-то не так, без душевных, по словам Лизы, вложений.

– Она же девочка, – возмущалась Мария. – Ты что, спятила? Лиза, ты просто берешь реванш. Отняла у нее ребенка – и еще критикуешь. Кто же с тобой справится, кто сладит?

Да разве дело в Лизе? Не захотела бы Анюта – полномочия бы не отдала. И ведь все с одолжением, вздохами, оговорками… Все «успеется», ничто «никуда не денется».

Но ее можно было понять. В то время, как ровесницы мотались на свиданки, целовались в подъездах и писали стихи, мечтая о великой любви, Анюта стирала пеленки. А кто виноват, что она проскочила лучшие годы на скоростном поезде, что мчится без остановок? Стоп-кран не дернула, со ступенек не сошла – вот итог.

В три года взяли няню, и Лиза вытолкнула дочь на работу.

– Хоть куда, – говорила она. – Хоть на завод, хоть в психдиспансер! Только выйди на люди, накрасься, оденься и пообщайся с кем-нибудь.

– Где? – хмыкала дочь. – В психдиспансере?

Кстати, няню искали недолго, повезло: перешла по наследству от Лизиной коллеги.

Няня оказалась приезжей издалека – из сибирски-глухого медвежьего угла. Высокая, статная, грудастая, с длинной каштановой косой и непреходящим, ярко пылающим румянцем. Девушка с плаката советских времен: доярка или механизатор. И звали ее подходяще – Клавдия.

Юмора Клавдия не понималаи, услышав шутку, пару минут размышляла: обидеться или нет? Но губы дрожали и в глазах плескалось недоумение – это они про меня? Клава все делала по расписанию: в десять прогулка, в двенадцать чтение, в час обед, потом дневной отдых, после отдыха молоко с печеньем, яблоко и чтение сказок. Вечерняя прогулка, ужин и укладывание – так Клава называла подготовку к ночному сну.

Была она молчалива, но иногда ее прорывало, и это называлось «держись, Марья Александровна»! Делилась она только с Марией, Анюту за человека не считала («Фитюлька!»), а Лизу побаивалась и называла хозяйкой.

Была она исполнительной, чистоплотной, ответственной. К тому же взялась за готовку и уборку.

– Какая у вас готовка? Бульон да сырники, вот и вся писча! – презрительно фыркала Клава. – А уборка? Сухим веником и сухой тряпкой махнете – и вся ваша уборка, только пыль гоняете!

Уговора на то не было, но Клава и не спросила: дескать, чего мне делать, когда Антоний спит – бока отлеживать? Так она подопечного называла – Антонием.

Вот и шурудила целыми днями без продыху, с небольшим перерывом на чай – подряд два, а то и три стакана горячего, очень сладкого чаю с сушками. Утирала белоснежным носовым платком (размером с наволочку) строгое и красивое, покрытое бисеринками пота лицо.

– Умаялась, – смущенно говорила она, – сейчас отойду.

Так в доме появились пельмени – настоящие, сибирские, крупные и вкуснейшие, которыми был забит морозильник. И кислые щи – густые, мясные, на мозговых косточках. И квашеная капуста. И котлеты размером с мужскую ладонь. И блины – дрожжевые, кисловатые, толстые, дырчатые…

– Хочешь со сметаной, хочешь с вареньем, а хочешь с селедкой, другой рыбы-то нет, – вздыхала Клава.

Раз в месяц ей привозили из дома гостинцы – черемуховую муку, муксуна или омуля, домашнее сало, соленья-варенья, сухую бруснику, лесную малину, клюкву.

За время «правления» Клавы поправилась даже худющая Лиза, нагуляла жирок, округлилась, и, надо сказать, ей это очень шло.

Антошка няню свою обожал и очень любил обнимать и нюхать.

– Что нюхать? – пугалась Лиза.

– Клавочку мою, – отвечал Антошка.

– А чем она пахнет? – с замиранием сердца спрашивала Лиза.

– Вкусным! – улыбался Антошка. – Вареньем, булочками, блинами!

А ведь правда – с приходом Клавы в доме всегда вкусно пахло…

Наконец-то Анюта нашла работу. Работка была так себе, но чего, собственно, ждать от человека с одним школьным аттестатом?

Лиза настаивала на учебе: хоть средне-специальное, но в руках должна быть профессия – это всегда кусок хлеба.

– Не хочешь в техникум, иди в ПТУ!

Но учиться дочь не хотела, отговариваясь, что не решила, кем стать.

– Господи, – злилась Лиза. – Пока – кем угодно! Просто получи профессию! Парикмахера, медсестры, воспитателя! Пока есть Клава и есть возможность. Пока есть и работаю я…

Но сколько ни увещевала, сколько ни уговаривала, сколько ни приводила примеров, ничего не получалось.

– А как же я? – возмущалась Лиза. – Похоронила мам-Нину, осталась одна, но учебу не бросила. А ведь никого надо мной не было! Могла бы делать что хотела! А нет, училась и подрабатывала санитаркой в больнице, чтобы было что есть! А ты? У тебя все есть, о куске хлеба думать не надо, за ребенка ты спокойна, он под присмотром. Есть я, бабушка, няня. Есть тетки и дядья. Это я была одна на всем белом свете!

– Ты – сильная, а я нет, – повторяла как заведенная дочь, тут же хмыкая: – Ну и чего ты добилась? Сидишь участковым в районной поликлинике, бегаешь по вызовам, по сумасшедшим старухам, и хочешь сказать, это то, о чем ты мечтала? Сколько лет ты училась? А сколько ты получаешь? А личная жизнь? Ты же красавица, мам! Ты королева! А что толку? Ни мужа, ни любовника! И ты ставишь себя мне в пример?

Обижалась. Еще как обижалась. Ревела полночи: вот она, благодарность! А эта все точки расставила и вынесла вердикт:

– Ты, мама, дура. И жизнь свою просрала.

«Ну и черт с ней, – вынесла свой вердикт Лиза. – Пусть думает что хочет. А я счастливая – у меня есть Тошка!»

Анюта устроилась в школьную библиотеку. Вроде неплохо: при книгах, а не при вещах или продуктах, да и окружение много значит – все-таки учителя, а не шоферы и продавцы. Правда, вряд ли учителя