Любимых убивают все - Сабрина Хэгг

что было с Роми, и тем, что происходит со мной, – сказал он спокойным полушепотом, по-прежнему отрешенно улыбаясь. – Ей нужна была поддержка, нужны были слова приободрения, понимание, потому что она была морально раздавлена другим человеком. Ей нужно было выговориться, нужны были забота, внимание и понимание. Знаешь, в чем разница между нами?

Йенни покачала головой.

– Такая грусть, как у Роми, проходит, стоит только кому-то оказаться рядом и отвлечь тебя. Доказать, что тот, кто обидел тебя, был не прав. Людям нужно, чтобы кто-то их выслушал и поддержал. Чтобы они знали, что они не одиноки. Я же всегда избегаю людей, когда впадаю в это… состояние. И я совершенно не хочу спасать себя. Я знаю, что это неправильно и звучит тупо, но я не в силах контролировать такие вещи. Это такое чувство, будто тебе завязали глаза и столкнули с обрыва. И ты совершенно ничего не можешь уже сделать. Да и не хочешь, если честно. Ты просто мечтаешь поскорее упасть и разбиться насмерть. Или просто лечь на землю, закрыть глаза, не есть, не пить и ждать, когда просто сдохнешь от истощения, когда перестанешь чувствовать страх, тревогу, апатию, пустоту. Ты не хочешь, чтобы тебя спасали. Не хочешь, чтобы люди лезли к тебе со своей жалостью. Это… это уже иначе. И я не знаю, что хуже. – Аксель замолчал, но спустя полминуты добавил: – Не знаю, зачем рассказываю все это… Я просто хотел сказать, что сегодняшнее никак не связано ни с моими порезами, ни с моими проблемами.

– А что тогда с тобой случилось?

– Это было похоже на… психоз? Галлюцинации? Я не знаю, как это назвать. Все казалось таким реальным, будто происходило на самом деле. – Йенни непроизвольно вздрогнула, свела участливо брови к переносице, но Аксель поспешил ее успокоить: – Но тут не о чем беспокоиться. Последние полгода похожая хрень случается каждый день. Я привык к этому. Обычно это происходит не так… интенсивно. Я понимаю, что это мои воспоминания, а не что-то, что реально происходит сейчас. Я знаю, что это нужно просто переждать.

– Может, стоит сходить к врачу?

– Нет, не думаю, что из-за таких мелочей нужно куда-то идти, – отрезал Аксель и опустил взгляд в кружку.

– Мелочей? Ты только что чуть не лишил себя жизни! – возмущенно воскликнула Йенни.

– Слушай, давай сменим тему? Я сам во всем разберусь.

Йенни виновато потупила взор и откинулась на спинку стула, отняв руку от щеки Акселя.

Еще минут десять ребята молчали, потягивая из кружек остывающий чай. Все незаданные вопросы и неполученные ответы повисли в воздухе, как нависает – душно и низко – над землей металлическая пластина неба перед дождем. Эта недосказанность порождала утомляющую неловкость.

Допив чай, Аксель с красноречивым стуком опустил кружку на стол.

– Если хочешь, я могу сейчас проводить тебя до дома. Или ты можешь остаться здесь, завести будильник на час раньше, и я провожу тебя домой утром.

В глубине души Аксель лелеял надежду на то, что Йенни останется. Он боялся отпускать ее от себя – его пугала мысль о том, что эту ночь ему придется перетерпеть в одиночестве, в истощающем поединке с тревогой, которая непременно запрячется в самом темном углу его комнаты и накинется на него в момент, когда он будет наиболее уязвим.

– Я останусь на ночь, если ты не против. Только домой нужно вернуться до того, как мама проснется.

– Боишься, что я суициднусь, когда уйдешь? – спросил Аксель с сарказмом и склонил голову набок.

– Считаешь, что это смешно? – буркнула Йенни, поднимаясь из-за стола.

– Ладно, извини. Это была неуместная шутка, – спохватился Аксель. Он встал следом за Йенни, обнял ее нежно за плечи, прижавшись щекой к виску. Йенни обвила руками его поясницу.

– Вот ты дошутишься, и я придушу тебя во сне подушкой.

– Ой, звучит, конечно, устрашающе, – ответил Аксель с наигранным испугом в голосе. – Кстати, где ты хочешь спать? Можешь лечь в моей комнате, или я сейчас постелю у мамы.

Йенни неловко выпуталась из его объятий и проговорила неожиданно серьезным тоном:

– Я не усну, пока не буду уверена в том, что с тобой все хорошо и что ты тоже уснул… Мне все равно, где лечь. – Она замолчала на несколько мгновений, а потом добавила стыдливо: – Главное, чтобы я могла быть рядом, если что.

Ее забота укрывала Акселю плечи, согревала ладони и даже как будто бы унимала саднящую боль от порезов. Он едва нашелся с ответом, растроганный ее словами:

– Тогда мы можем лечь в моей комнате.

– Э-эм, ладно. Отлично! – ответила Йенни, смущенно понурив голову. – Прости, если это причинит тебе неудобства. Но мне так будет… спокойнее.

– Если будешь храпеть, столкну тебя с кровати! – вновь попытался отшутиться Аксель. – И если будешь закидывать на меня ноги – тоже.

Погасив свет на кухне, ребята отправились в спальню.

– Боже, у тебя здесь холодно, как на Северном полюсе! – воскликнула Йенни, перешагнув порог комнаты. Она поспешила закрыть настежь распахнутое окно.

Только сейчас Йенни заметила десятки рисунков, небрежно раскиданных по полу, и письменный стол, заваленный кипами замаранных листов.

– Сейчас я в дам тебе свою теплую толстовку, и ты сразу согреешься.

Аксель открыл шкаф-купе с зеркальными дверцами и, порывшись там с минуту, выудил черную толстовку с ярко-желтым логотипом Lakers.

Подойдя к Йенни, он вручил ей одежду:

– Вот, держи. Теперь точно, думаю, не замерзнешь.

– Спасибо, – проговорила Йенни и крепко прижала толстовку к груди.

– Не за что. Если будет холодно, скажи, я поищу штаны.

Аксель стянул с себя майку, кинул ее на заваленное комиксами кресло и, щелкнув выключатель, улегся в так и не заправленную с утра кровать.

Отвернувшись от Акселя, Йенни принялась лихорадочно переодеваться. Сначала она избавилась от джинсов, а затем также торопливо натянула его толстовку поверх своей блузки. Толстовка смотрелась на ней смешно и нелепо, так как была велика даже Акселю. Прежде чем лечь, Йенни сложила аккуратно джинсы, повесила их на спинку стула.

Силуэт ее освещался желтым светом садовых фонарей, который проникал в комнату через окно, рассеивался в сетке занавесок. Казалось, что фигуру Йенни обволокло дымкой золотисто-жемчужного сияния, будто оно исходило от нее. Аксель не смог найти в себе сил оторвать от нее восхищенный взгляд.

Уложив вещи на стул, она легла в постель, подоткнула до самых плеч одеяло.

Они с Акселем еще несколько минут лежали, глядя друг другу прямо в глаза. Улыбались. Тишину нарушало лишь их размеренное дыхание.

– Спокойной ночи, – прошептала наконец Йенни.

– Спокойной ночи, – ответил Аксель.

Йенни неторопливо перевернулась на другой