Любимчик Эпохи. Комплект из 2 книг - Катя Качур

не нашлось. Ваша дочь была обречена». Он кричал, что озолотил меня, я говорил, что верну ему деньги. Он орал: «Верни дочь, урод!» Я что-то лепетал в ответ. Помню, когда только ее привезли, отец серьезно спросил:

– А среди живых есть человек с такими же показателями крови?

– Вы что, готовы его убить? – пошутил я.

– Готов, – он не улыбнулся.

У меня пробежали мурашки по шее. Отец был бородатым, коренастым мужиком со сбитыми костяшками на кулаках. На указательном пальце правой руки желтым пятном выделялась старая мозоль. «Стрелок, – подумал я, – наверняка в прошлом боевик».

Скрипучая болтовня Эпохи вернула меня в нашу надкладбищенскую реальность.

– Но Зарке разрешили покинуть свое захоронение, – продолжила бабка. – Она свободна, как и я. Гуляет где хочет.

– Кто разрешил? – спросил Саня.

– Кто-кто, Всевышний. По-нашему Иисус, по-ихнему Аллах. Ну, не собственной персоной, конечно. Через представителей.

– Так зови ее к нам, потрындим, – предложил я.

– На фиг мы ей сперлись? – хохотнула Эпоха. – Она с тех пор торчит возле Илюшиной картины, как ее, королевны в перьях.

– Царевны-Лебеди?

– Точно, возле нее. Торчит, а когда Илюша к этой Царевне подходит, она его целует. Така любовь, – заключила Эпоха.

– Да вы тут охреневшие все! – возмутился я. – Картина висит в моей квартире, где Ленка живет. И там дух Зары ошивается?

– Ну а чо, тебе жалко? – Эпоха крякнула. – Ленку твою она не тронет. У нее поинтереснее соперница есть.

Мы с Саней в едином порыве уплотнились в сторону старухи:

– Ктоооо?

– Ну эта, шалава малолетняя, наркоманка, тоже как-то вырвалась со своего кладбища, свободная она, – пояснила Эпоха.

– Тамарка? – Моя субстанция онемела в неожиданной догадке.

– Да, вроде так ее зовут. Тоже любит Шалушика. Он, вишь, как медом намазанный. Так что Ленка твоя им не помеха.

* * *

Намазанный медом… Я помню наш разговор с Леной перед его операцией.

– Если ты его не спасешь, я разведусь с тобой, – произнесла она без доли иронии.

Примерно то же самое сказала мне в слезах мама:

– Родик, ты вылечишь его, иначе я от тебя отрекусь…

Я не находил себе места. Илюха был мне крайне дорог, мы действительно сблизились с возрастом, но истерические порывы женщин выбивали меня из колеи. Будто моя ценность была только в том, что я оберегал его жизнь. Первые признаки Илюшиного недуга обнаружила именно Ленка. Ему было чуть за тридцать, он вернулся из Тольятти, где делал какую-то мозаику по частному заказу, и слег с температурой и одышкой. Думали, пневмония. Оказалось, сердце.

Ленка готова была его убить, ведь предвестником возвращения Илюши стала некая Фаина, из-за которой моей жене пришлось лечь под нож хирурга. Это случилось осенью, было часа два ночи, сыновья спали, я готовился к конференции, Ленка после душа накладывала на лицо косметические маски. Ей недавно вшили в щеки какие-то коллагеновые нити, я был против, риск развития осложнений для меня превышал ожидаемый результат. Я не замечал ее увядания, Ленка мне нравилась любой, но она уверяла, что кожа обвисает, а поскольку она была лицом бренда российского дизайнера Курчавского, то Курчавский, по ее словам, медленно, но верно «сползал» вниз. Коллаген уже начал рассасываться, отечность ушла, эффект некоего «омоложения» присутствовал, жена радовалась. Я сейчас не вспомню, но, кажется, не было даже звонка. Только отчаянный стук в дверь тяжелыми ботинками. Кто из соседей мог так негодовать в середине ночи, мы не представляли. Прорваться в наш элитный подъезд чужаку сквозь консьержа и охрану было невозможно. Я подумал, у кого-то прорвало трубу. Ленка в маске и пеньюаре, босиком отправилась открывать. Не прошло и двух минут, как я услышал жуткий визг. Бросился в коридор и тут же попал в месиво из трех баб, одна из которых была моей женой. Они валялись на полу и с ненавистью молотили друг друга. Я на мгновение стал частью своры, но быстро раскидал бомжового вида незнакомок.

– Сссука! – орала Ленка не своим голосом. – Только попробуй до него дотронуться!

Я офонарел, Ленка была рафинированной аристократкой, я с первой нашей встречи не слышал от нее мата. Она кинулась ко мне на грудь, бомжихи прижались к стене.

– Он мой, фалава, и никогда тебе не достанется! – сильно шепелявя на букве «ш», хрипела крепкая некрасивая девка с дредами, в джинсах-трубах и черных ботинках на толстой подошве.

Ее напарница, худая, прыщавая, скалилась желтыми зубами и топорно материлась, не выдвигая при этом никаких требований.

– Кто это? – Я еле удерживал рвущуюся в бой Ленку.

– Илюшины бляди, – кричала Ленка, – пришли отстаивать свои права.

– Ты, фмара гнойная, с любовником тут живешь, я все ему расскафу, поняла? – изрыгала из себя проклятья девица в черных ботинках.

Я бы заржал, ибо, совершенно понятно, стал свидетелем очередной битвы за Илюшу, но мне не нравилось, что в баталии на равных участвовала моя жена.

– Представьтесь, леди, – выдохнул я, – чем могу вам помочь?

– Илюфа – мой, – визжала крепышка, – а эта дрянь пусть остается с тобой и больфе на него не претендует. Я, кстати, Фаина.

– Фаина, вот вообще некстати. Это моя жена, она по-любому останется со мной. А Илья – мой родной брат. Как он поживает? Давно его не видел.

Спокойный мой тон охолонул девиц. Тощая сподвижница попятилась к двери, а некрасивая Фаина, лет на пятнадцать моложе Илюши, сплюнула кровь (Ленка-то успела ей врезать!) и уже без визга вступила в диалог:

– Он скоро приедет. Его миссия окончена. Я буду фдать его здесь.

– Рад, что у него есть миссия на этой земле, но ждать его здесь вы не будете, – сказал я, – в лучшем случае, вы будете ожидать его у себя дома, в худшем, если не уберетесь отсюда сию минуту и навсегда, в исправительной колонии за незаконное вторжение в чужое жилище и нанесение телесных повреждений хозяевам.

Крепышка осеклась.

– Так он не фенат? – уже трусливо спросила она.

– Понятия не имею, – ответил я, – а если и женат, то точно не на этой женщине, – я обнял за плечи Ленку, чья маска на лице засохла и, обагренная кровью, стала выглядеть крайне зловеще.

– Оставь его в покое, шмара, – взвизгнула Ленка, – у него таких, как ты – вагоны! Не про тебя ебарь!

Фаина с тощей подругой, вытирая размазанные лица, задом вышли за порог. Ленка бросилась вперед и в агонии захлопнула дверь перед носом девиц.

– Фу, Лена, совсем не комильфо, – покачал головой я. – Ты вела себя как грязная шлюха. Неужели так ревнуешь Илюшу?

– Иди к черту, – фыркнула Ленка, подходя к зеркалу, и тут же, увидев отражение, завизжала: – Они порвали мне щеку! Мои нити!!!!!

Звонок пластическому хирургу, и жену экстренно увезли на операцию. Я в очередной раз был потрясен. Ради меня она бы никогда не потеряла лицо. В прямом и переносном смысле.

Через пару недель