Гувернантка - Венди Холден

Как ни странно, новость Лилибет возмутила.

— Терпеть не могу красивые платья, — пробормотала она. — В них даже по деревьям не полазаешь! Больше всего я люблю этот наряд! — Она окинула взглядом клетчатую юбку и жакет.

Мэрион спрятала усмешку. Стало быть, времена кружев и ленточек и впрямь миновали, но какой трудный путь ради этого пришлось пройти!

Герцогиня мило улыбнулась, но Мэрион кожей почувствовала ее неодобрение.

— В Вестминстерское аббатство в таком наряде нельзя, моя милая. Завтра утром Кроуфи отвезет тебя на примерку.

Теперь пришел черед возмущаться Мэрион:

— Завтра утром?!

На утро у них уже были запланированы уроки.

— Да, — ответила герцогиня, смерив девушку спокойным взглядом. — В ателье мистера Хартнелла на Брутон-стит. Я уже заказала машину.

— Не нужно, спасибо, — твердо ответила Мэрион.

— То есть как? — потрясенно спросила герцогиня.

— Брутон-стрит за углом, мэм. Мы и пешком дойдем.

Лилибет разодели в пух и прах — в пышное белое платье вроде тех, которые она носила раньше, и в белоснежное пальто.

— Только не трогай перила, а то перчатки испачкаешь! — предупредила миссис Найт.

Из дома Мэрион вышла в мрачном расположении духа. Перчатки, по ее мнению, были вообще ни к чему, а уж тем более белоснежные, с жемчужными пуговицами. Да и вообще, во всем этом походе не имелось особого смысла — и уж тем более незачем было устраивать его во время уроков.

И все-таки в глубине души ее снедало любопытство. Норман Хартнелл был выдающимся кутюрье. Она видела его наряды в журналах, и они очень ей нравились.

Лилибет шагала вприпрыжку рядом.

— А кто такой этот мистер Хартнелл?

— Кутюрье. Он шьет платья.

— Смешная профессия для мужчины! Так Аллах говорит.

— Еще бы ей так не сказать.

— Что?

— Мы пришли. — Мэрион нажала на блестящую, латунную кнопку звонка, расположенную сбоку от тяжелых двойных дверей.

Она терялась в догадках, каким окажется ателье Хартнелла. Представляла себе тесную комнатку, где повсюду валяются обрезки ткани и ножницы. Ателье располагалось в шикарном здании, построенном в георгианском стиле. Когда они вошли в холл, Мэрион поразили головокружительно высокий потолок и огромная люстра. Оглядевшись, она увидела высокие зеркала в золотых рамах, высокие белые двери, большие светлые окна и элегантную лестницу с кованой балюстрадой.

К ним поспешил незнакомец, звонко стуча каблуками по мраморному полу.

— Доброе утро! — энергично поприветствовал он гостей. — Я — Норман Хартнелл.

Мэрион ожидала увидеть высокого и стройного красавца, но человек, возникший перед ней, был крепкий, с мускулистой, как у моряка, фигурой, широким смуглым лицом и светло-каштановыми вьющимися волосами. Одет он был в серый двубортный костюм, который безупречно сидел на его плотной фигуре, а туфли были начищены до ослепительного блеска.

— Мы прибыли за нарядом, в котором я пойду на свадьбу к моему дяде, принцу Георгу, — заявила Лилибет.

— Вот это событие! — с улыбкой отозвался Норман Хартнелл, и его зеленовато-карие глаза озорно блеснули. — Не хотите ли полюбоваться свадебным платьем принцессы Марины?

Лилибет восторженно приоткрыла рот.

— Хочу! Покажите, пожалуйста!

Норман кивнул на двери у себя за спиной:

— Оно вон там. Можете заглянуть.

Лилибет, тут же воспользовавшись предложением, исчезла в соседней комнате.

— Извините. — Мэрион печально посмотрела на Хартнелла.

Он уставился на нее своими сияющими глазами.

— Да ничего страшного! Я и не рассчитывал, что она привыкла сама открывать себе двери. Боже правый, и во что она только одета?! В скатерть, которой ее матушка свой туалетный столик покрывает? И почему все женщины из королевской семьи так плохо одеваются? Мешки с картошкой — и те изящнее смотрятся, чем герцогиня Йоркская.

Мэрион изумленно взглянула на него. На ее памяти еще никто не осмеливался критиковать герцогиню. То была неслыханная, крамольная дерзость, чистой воды хулиганство, но в нем было свое очарование.

— Это няня ее так одела.

— Так значит, вы — не няня.

— Я гувернантка.

— Гувернантка? Бог ты мой, как старомодно! Я уж думал, они все перевелись.

Мэрион оскорбленно воззрилась на Хартнелла. Неужто он не видит, что перед ним молодая и прогрессивная девушка, в которой нет ровным счетом ничего старомодного?!

Кутюрье, скрестив руки на груди, обвел ее внимательным взглядом.

— Ну да, теперь и сам вижу.

— Что видите?!

— Что вы — гувернантка, — склонив голову набок, отозвался он. — Одеты безвкусно. Серенькая, как мышка.

Мэрион вспыхнула от ярости: да как он смеет?!

— К вашему сведению, на жалованье от герцога особо не разгуляешься!

Хартнелл устало вскинул бровь.

— Поверьте, милая моя, я и сам прекрасно это знаю. Мне тоже платят всего ничего.

Мэрион была рассержена и возмущена до глубины души. Она всегда старалась идти в ногу с модой. Вот разве что в последнее время чуть подотстала. Давно миновали дни розовых платьев и итонских стрижек.

На соседней стене висело огромное зеркало. Она внимательно изучила свое отражение, хотя уже очень давно этого не делала. На нее смотрела высокая женщина без косметики, с волосами, убранными в пучок, чтобы не мешались. Она едва узнала собственное лицо. Фасон ее костюма, сшитого из плотного, практичного материала немаркого цвета, не показался ей таким уж старомодным — впрочем, и чересчур современным его никак нельзя было назвать. Обувь — опять же, из практических соображений, была дешевой, тяжелой и простенькой на вид. Мэрион охватил ужас. Неужели она, и сама того не заметив, превратилась в миссис Найт?!

Хартнелл возвышался у нее за спиной. Он неодобрительно посмотрел на потрепанные швы жакета и провел рукой по ткани.

— Нет, это совершенно недопустимо. Что это вообще за оттенок? То ли цвет нильской воды, то ли грязи. Сами его шили, небось?

— Нет, матушка шила, — процедила Мэрион.

В отражении она видела, как Хартнелл отпрянул от нее. В его зеленовато-карих глазах вспыхнуло сожаление.

— Прошу прощения. Кажется, я вас обидел.

— Еще как! — с осуждением подтвердила Мэрион. Пусть этого наглеца совесть помучает — он заслужил.

— Быть может, я смогу помочь. Материал-то неплохой, если честно. — Он вновь принялся ощупывать ткань, собрал ее с боков, потом снова расправил. — Талию я бы заузил, юбку немного ушил, укоротил бы подол, — перечислил он, а потом обошел Мэрион и, оценивающе посмотрев на нее спереди, поморщился. — И лацканы бы переделал. Эти слишком узкие. Да и новые пуговицы не помешают.

«Нет уж, спасибо», — так и вертелось у Мэрион на языке. Но она сдержалась. В конце концов, Хартнелл был знаменитым кутюрье, а ее наряд и вправду знавал лучшие времена. Но если он всерьез решил загладить свою вину и подлатать ее костюм, то пускай.

Он отошел еще