Аритмия - Вениамин Ефимович Кисилевский

– Ставлю диагноз, – вмешался парень в пёстрой куртке. – Психических отклонений у него нет. Просто дурак.

– Бедный мой Вовчик, – сокрушённо вздохнул бородач, – я всегда знал, что чего-то очень нужного тебе явно недостаёт.

– И совершенно напрасно знал, – парировал Вовчик. – Я-то как раз живу в достатке. Меня всё уже достало.

– Не возникай, Вовчик, – вмешалась девушка в красном. – У меня уже рука устала за бокал держаться. Выпьем мы когда-нибудь или нет?

И я по голосу её поняла, что она порядком уже захмелела.

– У тебя в роду беременные были? – не угомонился Вовчик.

– За женщин надо выпить немедленно, – сказал бородач и, я подметила, не выпил, а как-то ловко, плавно влил в себя, не глотая, водку из своего стакана.

Я тоже немного выпила. Трудно, глоток за глотком, чтобы не цеплялись ко мне больше. Ничего, нормально, не поперхнулась, чего опасалась. И тут снова подал голос хозяин. Обратился причём ко мне, далась же я ему. Сказал, что я, как новичок, обязана провозгласить тост, таков обычай. Геннадий под столом ободряюще тронул меня коленкой, подлил мне в бокал. Я растерялась. Понимала, что произнести какую-нибудь банальность – нельзя. Нескольких услышанных мною реплик хватило, чтобы понять, какие краснобаи здесь собрались, балбеской выглядеть не хотелось. И с той же отчётливостью понимала, что отказываться тоже нельзя, придётся говорить. Напряглась и – пофартило – удачно вспомнила анекдот, услышанный недавно от одного нашего доктора. Встала с бокалом в руке, выдохнула.

– Тост мой будет банальным. Предлагаю выпить за счастье. Которое, говорят, не в деньгах. Я хочу пожелать вам всем убедиться в этом на собственном опыте. – Отважно выпила почти полбокала, никакого вкуса не ощутив, и облегчённо села, словно тяжкую повинность отбыла. Не знала, от чего сразу в голове зашумело – от выпитого или оттого, что переволновалась.

– Лепо, – тихо похвалил меня Геннадий и положил руку на мою коленку.

А я его руку не сбросила. Мне вдруг как-то хорошо, умиротворённо стало и ко всем вдруг прониклась если не симпатией, то по меньшей мере расположенностью: да они тут всего лишь выпендриваются друг перед другом, ёрничают, слова в простоте не скажут, принято у них так наверно. И уже благодарна была Геннадию, что привел меня сюда. К таким интересным, неординарным людям. Не сравнить же с теми незатейливыми посиделками, на которых доводилось мне раньше побывать, уровень, класс не тот. Как не сравнить Геннадия с парнями, с которыми зналась раньше. И с Павликом тоже. Да, с Павликом тоже, кого я хочу обмануть? Не однажды получала я возможность убедиться, что какая-нибудь неудача может потом обернуться большим везением. Которое, если проследить всю цепочку событий, не выпало бы, не случись той неудачи. Как горевала я, обнаружив, что потеряла свой мобильник! Разве, если б не это, появился бы в моей жизни Геннадий? Господи, какая бредятина лезет мне в голову! Я пьяная дурёха?

Геннадий шепнул мне на ухо:

– Вы так же умны, Полиночка, как хороши собой. Я уразумел это в первые же минуты нашего свидания. И что свёл нас незрячий случай – одна из самых больших удач в моей жизни. Вы не откажетесь выпить со мной за нашу встречу? Ну хотя бы пригубить.

– Не откажусь, – ответила я, глядя в его редкостные глаза.

А у них тут конвейер работал, уже возвысилась над столом с бокалом в руке худющая моложавая, очень коротко, как мальчишка, остриженная женщина, все пальцы в разномастных перстнях, провозглашала очередной тост. Говорила она что-то о родстве душ, но я её не слушала – я смотрела на Геннадия. Он коснулся легонько своим бокалом моего, и я не пригубила – несправедливо это было бы – до дна опустошила свой бокал.

И ничуть, к изумлению своему, не опьянела я, наоборот, проступило всё чётко и откровенно. Я теперь точно знала то, о чём перед тем лишь догадывалась. Это не ему, это мне повезло. Не чаяно, не гаданно.

С другой стороны склонилась ко мне девушка в красном, тоже шепнула:

– Сходим покурим?

Я один раз в жизни, давно уже, попробовала закурить. И до того это противно было, что до сих пор вспоминаю с содроганием. Дыма табачного вообще не переношу. Еще одно преимущество Геннадия – не курил он. Во всяком случае, ни разу не закурил с той минуты как свиделись мы с ним. Да я бы сразу почувствовала, обоняние у меня острое. Лучше бы оно не было таким: Павлик курит, причём дешёвые сигареты, иногда не только целоваться – рядом стоять непросто было. А сейчас пожалела, что некурящая. Мне, знала уже почти наверняка, предстоит теперь жить новой, разительно отличавшейся от прежней жизнью. И полезно, чего ни коснись, заиметь тут подругу, с помощью которой легче было бы вживаться.

– Давай, – сказала ей. А потом Геннадию: – Я схожу покурю, вы не против?

Был он не против, хотя брови его чуть шевельнулись, следом за девушкой в красном выбралась я из-за стола, и вдруг меня качнуло. Неслабо качнуло, успела, к счастью, сохранить равновесие. А потом, когда шла за ней, ощущала, какими неверными, ненадежными сделались ноги. Пока сидела, ничего такого за собой не замечала. Обеспокоило другое: заметил ли Геннадий или кто-либо из сидевших за столом, что не совсем твёрдо держусь я на ногах.

Мы вышли на лестничную площадку, девушка в красном достала пачку, извлекла из неё две невиданные мною раньше, длинные и тонкие, сигареты, одну протянула мне, сказала:

– Наташа.

– Полина, – сказала я, храбро вставив сигарету в рот, и прислонилась для надёжности плечом к стенке.

Наташа щёлкнула зажигалкой, я, прикуривая, осторожно втянула в себя воздух. Самым главным сейчас было не закашляться, иначе вся моя задумка во многом утратила бы смысл. И снова повезло, сумела. Мелькнула даже мысль, что, встретив Геннадия, как-то преобразилась я, по-другому стала проявлять себя. Выпустила дым, улыбнулась Наташе.

Хорошо всё складывалось, смущало лишь немного, что возможная подруга моя – теперь, лицом к лицу, виделось это отчётливо – заметно перебрала. Глаза у неё поплыли и речь не совсем внятной сделалась.

– Давно с Генкой? – спросила.

– Не очень, – уклончиво ответила.

– Не боишься?

– Чего? – заморгала я.

Она сосредоточилась, внимательней поглядела на меня, усмехнулась левой половиной губ:

– Так, ничего.

– А ты давно его знаешь?

– Да уж, – так же невразумительно сказала.

И тут я задала