снарк снарк: Чагинск. Книга 1 - Эдуард Николаевич Веркин

населенным пунктом, — повторил врио. — Точкой кристаллизации наших совместных усилий. И не исключено, что именно отсюда начнется духовное и экономическое возрождение.

Врио кивнул Светлову, затем Механошину.

— И мы не побоимся взять на себя ответственность! — пообещал врио.

Из-за кулис показалась Зинаида Захаровна с подносом. На подносе стоял хрустальный фужер с водкой.

— Граммов триста, — оценил Хазин. — Если не вода…

— Поэтому хочу произнести тост именно за это — за возрождение и ответственность!

Врио поднял фужер. По залу прокатился дружный стеклянный звон. Присутствующие подняли бокалы и поднялись сами. Я и Хазин тоже. Из-за кулис показался Большак, он растопырил аккордеон и затянул:

— Лю-ю-юбо! Люю-юбо! Лююю-ююбо!

Врио начал пить. Девушка с булавами и парень с цепями не знали, что делать, на всякий случай улыбались. Зинаида Захаровна мелко аплодировала. Врио губернатора допил и протянул в сторону фужер. Зинаида Захаровна подставила поднос.

— С нашим атаманом не приходится тужить! — пропел Большак.

Хазин успел выпить два раза. Я один.

— Ура! — крикнул кто-то из зала.

— Ура! — заорал Хазин. — Ура!

По залу пронеслось «ура», гости свистели, хлопали, вскакивали, воздух пришел в движение, бумажные фонари закружились.

— Долгие-ле-е-ета! — заревел Большак. — Долгие лета!

Я почувствовал, что голова начала кружиться, притянул блюдо с заливным, жадный Хазин начал со мной борьбу за судака.

— Долгие лета!

Врио вернулся в зал. Хазин одержал победу.

Зинаида Захаровна никак не объявила следующее выступление, просто махнула рукой. Зазвучала музыка, девушка стала жонглировать булавами, а юноша рвать цепи. Они торопились, булавы летали суетливо, а цепи силач рвал нервно и легко, как записки от старой подруги.

— Хороший банкет, — похвалил Хазин, гоняя по тарелке кусок желе. — Душевно так, мне нравится. Могу поспорить, сейчас будет петь толстая баба. Из языка еще попробуй, вон то, редко где так умеют…

Я не любил язык. Начали разносить горячее. Отбивную с жареной картошкой.

— Жаль, карты забились. — Хазин жевал язык. — У полярника в лице чрезвычайно художественная тоска. Полярник не хуже сегодняшнего болота…

Я оглянулся. Хазин был прав, полярник тосковал. Медведи, торосы, нарты, пурга и строганина, полярнику снилось белое безмолвие во все стороны, и одиночество, близкое небо, метеориты, запинающиеся за атмосферу и рассыпающиеся над головой кипящими искрами. Полярник хотел к ним, к солнцу, не опускающемуся за горизонт, к макушке мира, с которой так легко ступить на звездную дорогу.

Атлет разорвал последнюю цепь, поклонился, посадил на плечо девушку с булавами, убежал за сцену. Этого никто не заметил. Новые артисты не выходили, возникла пауза.

— Витенька, предлагаю тебе название для книги. «Атлас глазных болезней»…

Полярник с посторонним лицом сидел рядом с открытой дверью, за его спиной промелькнула Кристина; лучше бы он был спелеологом. Показалось…

— А наш праздник продолжается! Жителей Чагинска и наших гостей пришла поздравить талантливая молодежь! Приветствуем!

Зинаида Захаровна поманила рукой. На сцене появилась Аглая. Хазин потер глаза. Нет, Аглая, внучка библиотекаря.

— Приветствуем победительницу районной олимпиады чтецов и декламаторов «Золотое Слово»! Сегодня с вами Аглая Черпакова!

Приветствовали, впрочем, не очень. Аглая была обряжена в независимое черное платье, длинное, до пола. Горло перемотано бинтом. Аглая выглядела изможденно и выразительно, она махнула рукой в зал и сделала презрительный книксен. Зал жидко похлопал. Заведующая библиотекой Нина Сергеевна вскочила, стала пробираться к сцене, но не успела — Аглая дотянулась до микрофона и стала декламировать. Негромко, с трудом выжимая звуки через перемотанное горло. Я не очень слушал или плохо слышал, но потом услышал.

Ты можешь ли Левиафана

На уде вытянуть на брег?

В самой средине Океана

Он быстрый простирает бег;

Копье, и меч, и молот твой

Считает за тростник гнилой.

Голос звучал хрипло и страшно и очень подходил стиху. Зинаида Захаровна поймала Нину Сергеевну на ближних подступах и держала, чтобы та не рушила искусство. Мне поставили тарелку с отбивной, я стал есть. Надо было поскорей закусить, водка на голодный желудок…

Водка на голодный желудок это хорошо.

— А я, между прочим, имею, что сказать, — сообщил Хазин. — Я еще давно написал стихотворение на актуальную тему…

Неожиданно на соседний стул опустился Роман. Он был без шапки, но казачий наряд снять не успел.

— А вот и Шмуля! — обрадовался Хазин и добавил: — Когда пархатое козачество возстало, в Эйлате стал совсем-совсем переворот…

— Я не Шмуля, — ответил Роман.

— Каждый Рома говорит, что он не Шмуля. Но мы же знаем, что это не так…

Хазин немедленно обнял Романа за плечо и налил ему водки.

— И вообще, Шмуля, ты зачем так поздно без сабли ходишь? — продолжал Хазин. — Ты разве не видишь — на нашем славном журфиксе сплошной Хорст Вессель… В кого ни плюнь, все руссико-нацистико и любят верченые почки…

Некоторые обернулись на Хазина.

— Ваше лютейшество, не обессудьте! — Хазин послал им воздушный поцелуй. — Цузаммен видергебурт, что я могу поделать…

Хазину поставили тарелку с горячим, он достал из кофра камеру, снял котлету, затем как бы невзначай направил на стол с врио. Из-за колонны шагнул человек в костюме.

— Извините, у вас есть аккредитация? — человек указал на камеру.

— Федя, прекрати сатрапствовать, — сказал Хазин. — Я же тебя узнал. У меня есть аккредитация, сейчас я тебе покажу…

Хазин достал из кармана сто рублей, протянул человеку. Аглая продолжала со сцены хриплым гипнотическим голосом:

Как верьви сплетены в нем жилы.

Отведай ты своей с ним силы!

В нем ребра как литая медь;

Кто может рог его согреть?

— Я попрошу вас сдать на время аппаратуру, — вежливо попросил человек. — Съемки разрешены исключительно аккредитованным журналистам.

— Так я аккредитованный, — заверил Хазин. — Я пишу историю… Тут где-то был сука Крыков…

— Хазин! — попросил я.

— Сдаюсь-сдаюсь, — ответил Хазин. — Мормышка, клоп, сатрап, циклоп…

Отдал фотоаппарат человеку, стал есть.

Сверкают очи раздраженны,

Как угль, в горниле раскаленный,

Всех сильных он страшит, гоня.

Кто может стать против меня?!

Аглая указала рукой в зал, неожиданно потух свет, на Аглае сошлись два красных луча. Эффектно. Хазин поперхнулся антрекотом. Человек потрясенно прижал фотокамеру к себе.

Опа.

Зажегся свет.

— Поблагодарим Аглаю! — Зинаида Захаровна захлопала в ладоши. — Прекрасное выступление!

Нина Сергеевна, воспользовавшись свободой, поспешила к сцене.

Светлов хлопал с искренней улыбкой.

— Молодец! — заорал Хазин, вскочив со стула. — Молодец!

Хазина повело в сторону, он потянул за собой скатерть и опрокинул кое-что из посуды. Но в целом я успел его поймать. Человек с фотоаппаратом укрылся за колонну.

— Красивые стихи, — сказал Роман. — И прочитала хорошо.

Из-за