История Глории - Стейс Крамер

– По-моему, ты решил избавить меня не от депрессии, а от слуха!

– Классная песня, скажи?

– Потрясающая!

Я засмеялась, прижала к себе напуганную Музу. Алекс подпевал солисту и был горд собой. Ведь благодаря ему я вспомнила, что могу улыбаться.

Заиграла следующая песня:

Комета летела над океаном,

Вначале горела,

Потом потихоньку истлела.

И были надменны улыбки,

И были безмозглы слова

Про то, что известно и так.

– Красивая песня, – сказала я.

– Только жаль, что мы русский не знаем.

– …А я, кажется, все понимаю.

Она никого не спалила,

Она светила и гасла,

Тревожа лишь тени в трущобах

Немного слепых волчат.

Комета летела над домом,

Комета летела навстречу.

Ее не удастся встретить,

Она теперь в море умрет…[8]

В дороге мы провели несколько часов. Алекс остановил машину у подножия горы. В багажнике лежали два рюкзака. Тот, что полегче, Алекс отдал мне, сам взял второй и Музу.

Жара стояла гадкая. Ни ветерка, ни единой тени. Мы карабкались наверх, обливаясь потом.

– Не отставай, старушка! – крикнул Алекс.

– Я старушка?! А ты тогда кто?

– Раньше ты активнее по горам лазила.

На небе появились долгожданные тучки. Когда солнце скрылось за ними, стало немного прохладнее и двигаться было уже намного легче. Я посмотрела вниз и поразилась тому, как высоко мы забрались.

– Может, отдохнем немного?

– Нет.

– Серьезно, я… уже ног не чувствую.

– Неудивительно. Ты столько дней не вставала с кровати. Как тебя вообще не парализовало.

– Ненавижу тебя, Алекс!

Он остановился, поднял голову к небу.

– А я тебя люблю.

– Что?!

Тут моя нога соскользнула, и я упала.

– Глория!

К счастью, я успела зацепиться за хилую веточку какого-то кустарника. Алекс мигом подлетел ко мне, свободной рукой схватил мою руку. Я подтянулась и, оказавшись в безопасности, рухнула, тяжело дыша.

– Ничего не сломала?

– Что ты сказал?

– Ты ничего не сломала?

– Нет, что ты сказал до того, как я упала?

Алекс присел возле меня. Долго смотрел на мое раскрасневшееся лицо, а затем ответил:

– Я сказал, что люблю тебя.

– …Ну давай, договаривай. Люблю… как друга, как свою родственную душу.

– Вставай. Нужно успеть поставить палатку до заката.

– Ну вот опять! – взорвалась я. – Господи, Алекс, ты столько лет пытаешься мне что-то сказать, признаться в чем-то, но в самый ответственный момент включаешь дурачка. Как же мне это надоело!

– Что ты от меня хочешь?

– Я хочу, чтобы ты хотя бы раз в жизни набрался смелости и сказал правду!

– Правду?

Алекс положил Музу на землю, а сам встал, отвернулся от меня, устремился вдаль.

– А правда заключается в том, Глория, что я не хотел ни с кем связывать свою жизнь. Не хотел быть зацикленным на ком-то, кроме себя. Понимаешь, о чем я?

– Не совсем. Что это значит? Ты патологический эгоист, нарцисс или как это называется?!

– Да какая разница, как это называется? Я не хотел никого впускать в свою жизнь. Я от всех отрекся! От матери, сестры, даже от Эйприл.

– А как же Валери?

– Валери была всего лишь удобной подружкой. Она развлекала меня, когда мне это было необходимо, и ничего не требовала взамен. А ты… Не знаю как, но ты околдовала меня. Вся моя жизнь теперь вертится вокруг тебя. И что самое страшное – мне это нравится. Я думал, когда пойму, что у вас со Стивом все серьезно, то мои чувства к тебе остынут, но этого не произошло…

– …Что же ты за человек такой?..

– Ужасный я человек! Поэтому я и не хотел, чтобы ты была со мной. Надеюсь, ты простишь меня, – сказал он, повернувшись ко мне.

У меня перехватило дыхание. Падение со скалы было сущим пустяком по сравнению с его признанием. Я встала, отряхнулась, взяла Музу, которая все это время сидела и не понимала, что происходит.

– …Да пошел ты, Алекс.

Мы расположились на живописном склоне. Алекс возился с палаткой, я курила и наблюдала за солнцем, что прощалось с нами.

– Ну вот. Вроде бы неплохо.

Я обернулась на голос Алекса. Солист демонстрировал успешно поставленную палатку. Я равнодушно посмотрела на него и снова отвернулась.

– Глория, хочешь ты этого или нет, но ты проведешь со мной эту ночь и весь завтрашний день, – сказал Алекс, сев рядом со мной.

– …Знаешь, хорошо, что ты мне все это время не признавался. Если бы я узнала о твоих чувствах, то не стала бы встречаться со Стивом.

Я поразилась, с какой легкостью произнесла эти слова. Эту правду я скрывала прежде всего от себя. Алекс тоже был в шоке. Ему потребовалось несколько минут, чтобы переварить все это.

– …Прости, что столько лет морочил тебе голову.

– Да я сама хороша. Мы с тобой стоим друг друга. Оба не знаем, чего хотим от жизни, не понимаем, кого любим, а кого нет. Вот теперь ты один и я одна… Впереди пропасть, и снова ничего не понятно.

Я щелкнула зажигалкой и вновь закурила.

– А ты знал, что у Стива есть другая?

– Я догадывался. Он внезапно вернулся в Манчестер. Я пытался выяснить, что произошло, но он молчал. Я чувствовал, что его гложет вина. А как ты поняла, что он тебе изменил?

– Я нашла рисунок этой девушки в его альбоме.

– Ну и болван… Как можно было так спалиться?

– И не говори. А знаешь, я думаю, он это специально сделал. Он хотел признаться, но ему так же, как и тебе, не хватило смелости.

– …Как ты себя чувствуешь?

– Мне лучше. Правда. Твой метод всегда работает…

Когда ночь разбросала по небу звезды, Алекс разжег костер, и мы стали делить между собой наш скромный ужин: два сэндвича и бутылку текилы. О Музе Алекс тоже заранее позаботился, взял ее корм. Разобравшись с ужином, малышка стала бегать и забавно тявкать на насекомых, что кружили у огня.

– Что, писюлька, нравится тебе на природе? – спросила я, почесав у Музы за ушком.

– А что у тебя с Ларсом Эльбой?

– Э-э… Что это ты вдруг о нем вспомнил? – удивилась я.

– Мне кажется, он не просто так нам помог.

– Еще бы. Он получил новые Улицы и склад.

– Это он тебя отвез в больницу?

– …Да.

– Надо же, он всерьез беспокоился о тебе.

– Алекс, ты что, решил устроить сцену ревности?

– Извини… Вот, что ты со мной делаешь.

– Что я с тобой делаю? –