Правило 24 секунд - Юля Артеева

ожидает того же. Только это не так. И кармы никакой нет. Иногда плохие вещи случаются с хорошими людьми, и жизнь это допускает. Только вот я не буду.

Залезаю на заднее сиденье и говорю парням:

– Ну что, погнали?

– Куда изволите ехать? – интересуется Кирич, выруливая со двора.

Ефим машет рукой куда-то в лобовое и произносит с иронией:

– Давай просто покатаемся, шеф.

– Бесцельно?

– Бесцельно, – подтверждаю, высовываясь между двух передних сидений.

– Обожаю, – ухмыляется Овчинников.

– Когда права получишь, поедем на море.

– Когда права получу, поедем хотя бы в центр.

– А что, ты пока еще не настолько охамел? – со смешком интересуется Ефим.

Кирилл почему-то не отвечает. Закусив губу, смотрит в боковое зеркало, потом на дорогу. Покрепче сжимает руль.

Я оборачиваюсь и вижу за нами бело-синюю служебную машину.

Говорю:

– Может, не за нами?

– Кто? – вскидывается брат и тоже начинает крутиться. – Твою ма-а-ать…

– Может, и не за нами, – бормочет Овчинников, – только у нас тонировка по кругу, думаешь, не захотят тормознуть?

И отвечают нам долбаная крякалка и врубившаяся мигалка.

– Две наши лучшие подружки, – весело провозглашаю на весь салон, – эсгэуха и люстра. Топи, Кирич. Сейчас побегаем.

Глава 29

Гордей

– Давай сюда, – указываю нужный поворот, – камера должна быть вон на том доме.

– Точно?

– Нет, блин, не точно, – вяло огрызаюсь, – лицом просто не свети.

– Мой телефон? – спрашивает Овчинников.

– У меня, – отвечает коротко Ефим.

Оглядываю салон в последний раз, чтобы убедиться, что мы все забрали. В этот жигуль мы вряд ли когда-то еще попадем.

– Встречаемся у нас дома.

– Добро.

Когда Кирилл тормозит на подъезде во двор, мы синхронно открываем двери и выскакиваем из машины. Тут же стартуем в разные стороны.

Конечно, было бы проще, если бы я тренил в обычном режиме, но все равно бегу на пределе своих возможностей. Да и прошло не так много времени с тех пор, как Дед меня отстранил. Готов поспорить, наши доблестные служители закона не в такой хорошей форме.

Бегу дворами, на всякий случай выбирая самые затемненные стороны. Голову опускаю ниже, капюшон толстовки натягиваю на лицо. Довольно быстро понимаю, что за мной никого, но какое-то время все равно кружу по району. Успокаиваю дыхание и спятивший от адреналина пульс.

Потом наконец прихожу к нашему дому. Скидываю капюшон и медленным шагом с торца иду к подъезду. Вокруг никого. Воздух холодный, но отчетливо пахнет весной, и я улыбаюсь. Это был потрясающий вечер, и эта небольшая пробежка не только его не испортила, а, кажется, даже улучшила. Самая удивительная девушка в мире выбрала меня. Дурака, хулигана и дебошира. Разве это не счастье?

Я набираю код и поднимаюсь на свой этаж. А когда выхожу из лифта, слышу безудержный ржач.

– Мы думали, тебя приняли!

– Гордый, ты без тренировок забыл, как бегать?!

Смеюсь вместе с парнями и отбиваю им пятеры:

– Придурки. Че домой не зашли?

– За тебя переживали, бедненького.

– Да сами только поднялись.

Киваю в сторону квартиры и первый начинаю идти по коридору, интересуясь:

– Вы как? Они вообще из машины не рыпнулись, что ли?

– Один за мной точно бежал.

– Да, – хмыкает Ефим, – второй за мной втопил, но что-то быстро сдался.

– А, мне повезло, значит.

– Блин, жигу жалко! – ноет Овчинников.

– Самый дорогой прикол в твоей жизни.

Я ржу:

– На день рождения тебе новую тачку подарим.

А когда поворачиваю за угол к нашей квартире, вдруг натыкаюсь на сестру. Останавливаюсь как вкопанный, и на меня сзади наваливаются парни. Матерятся и запинаются, а потом тоже видят Алису. Она стоит, скрестив руки на груди, а рядом сидит Босс. Оба смотрят на нас с мрачным осуждением. Сестра расцепляет руки, перебирает поводок, глядя на свои пальцы. Потом снова на нас. Молчим все впятером, включая собаку.

Наконец Алиса сдавленным от гнева голоса спрашивает:

– Вы совсем без мозгов?

– Лис, – примирительно начинает Ефим.

– Нет! – она делает шаг и толкает брата в плечо. – Даже рот не открывайте! Господи, уму не постижимо! Вам нужно всего лишь держаться подальше от неприятностей, хотя бы несколько долбаных месяцев!

Я подавленно молчу. Это не первый раз, когда сестра устраивает нам выволочку, но раньше я никогда не видел ее настолько разозленной. Она часто забирала нас из отделения полиции, ходила в школу на разговор с учителями, но всегда старалась оставаться для нас сестрой, а не мамой. Возможно, поэтому никогда не стремилась вправить нам мозги, просто поддерживала.

Она тем временем продолжает:

– …но нет! Вот они, три феерических дебила! У одного уголовка, у другого – «хулиганка», третий по какому-то неведомому стечению обстоятельств просто свидетель! И что они решают выдумать?! Купить очередной убитый жигуль и бегать от полиции по району!

Она размахивается и хлестким ударом стегает металлический электрощиток собачьим поводком. Звук удара разносится по коридору, и Алиса замолкает, тяжело дыша.

Дерганными движениями достает из кармана ключи и открывает замок, едва справляясь с дрожью в руках.

Тут же на пороге запускает связку ключей в шкаф, скидывает кроссовки. На шум выходит мама и интересуется:

– Что за вопли?

Сестра оборачивается и обводит нас болезненным взглядом.

Говорит:

– Ничего, мам. Поругались. Собаку помойте!

И она с поразительной скоростью скрывается в своей комнате. Мы же с парнями остаемся обтекать.

– Босс, домой, – говорит мама и, отстегивая поводок, сообщает ему доверительным шепотом, – пойдем-ка помоемся, дорогой, мы явно лишние на этом празднике жизни.

Глава 30

Маша

– Что? – переспрашиваю, опешив.

Слава сжимает побелевшие губы и смотрит на меня с нескрываемой злостью. Откидывается спиной на лавочку в небольшом сквере, где мы с ним сидим. Руки скрещены на груди, и я вижу, как они поднимаются вместе с его грудью на очередном вдохе.

– Я сказал, нет, – повторяет Ковалев твердо.

– Слав… я не понимаю. Я сказала, что нам нужно расстаться.

– А я говорю, что мы не будем расставаться. Я тебя люблю, а ты любишь меня. Разве нет? Ты же сама мне говорила.

Тяжело вздыхаю и нервно переплетаю пальцы. Такого сценария разговора я, признаться честно, не ожидала. Провожаю взглядом женщину с коляской и отвечаю тихо:

– Больше не люблю.

О том, что, кажется, не любила и раньше, решаю умолчать. Иногда это становится понятно только в сравнении.

Слава вскакивает на ноги и останавливается напротив меня. Неприятный нервозный холодок ползет по коже, хотя день сегодня по-весеннему теплый. Но когда Ковалев смотрит на меня вот так сверху вниз, становится немного страшно.

– Ты кого-то нашла? – спрашивает он.

Облизываю губы и стреляю глазами в