По ту сторону зимы - Исабель Альенде

— И?

— Буря в пятницу напугала Фрэнки, но вчера с ним все было хорошо. Сахар был в норме. Еще в машине есть пистолет.

— Пистолет? — вскинулся Ричард.

— Сеньор Лерой держит его для защиты. Из-за его работы, так он говорит.

— А что у него за работа?

— Я не знаю. Сеньора мне говорила, что ее муж никогда с ней не разведется, потому что она слишком много знает о его работе.

— Идеальная парочка, по всему видно. Полагаю, на оружие есть разрешение. Нет здесь никакого пистолета, Эвелин. Тем лучше, одной проблемой меньше, — заметил Ричард, еще раз осмотрев бардачок.

— Этот Фрэнк Лерой, должно быть, опасный бандит, — пробормотала Лусия.

— Нужно двигаться как можно скорее, Лусия. Поедем друг за другом. По возможности держи меня в поле зрения, но соблюдай дистанцию, чтобы вовремя притормозить, на дороге очень скользко. Поезжай с зажженными фарами, чтобы видеть дорогу самой и чтобы тебя видели встречные водители. Если попадем в пробку, включи аварийные огни, чтобы предупредить тех, кто едет сзади…

— Я вожу машину вот уже полвека, Ричард.

— Да, но плохо. Еще одно. Обледенение сильнее всего на мостах, потому что там холоднее, чем на земле, — прибавил он и, покоряясь судьбе, решился тронуться в путь.

Лусия села за руль «субару», на заднем сиденье расположились ее напарники, Эвелин и Марсело, а на переднем была разложена карта с маршрутом, намеченным красным фломастером, поскольку она не слишком доверяла навигатору и боялась потерять из виду машину Ричарда. Они договорились, что если такое случится, то они могут встретиться в нескольких указанных Ричардом точках, и у них были сотовые телефоны, чтобы поддерживать связь; поездка абсолютно безопасная, сказала она Эвелин, чтобы ее успокоить. Лусия выехала из Бруклина вслед за Ричардом; машин на улицах не было, но снег мешал движению. Ей захотелось включить любимую музыку, например Джуди Коллинз[30] и Джони Митчелл[31], но она услышала, как Эвелин тихо молится, и сочла, что отвлекать ее будет неуважительно. Марсело, не привыкший ездить в машине, скулил на коленях у девушки.

Что касается Ричарда, он почти заледенел и был охвачен тревогой, несмотря на зеленую таблетку, которую принял перед уходом. Если полиция его остановит и осмотрит машину, он пропал. Какое разумное объяснение он может представить? Он едет в чужой машине, возможно угнанной, а в багажнике — несчастная Кэтрин Браун, которую он при жизни знать не знал. Тело лежало там уже много времени, но, учитывая минусовую температуру, оставалось в состоянии rigor mortis. Теоретически ему хотелось взглянуть на ее лицо, чтобы запомнить его, и осмотреть тело, чтобы понять, от чего она умерла, но практически ни он, ни Лусия, ни тем более Эвелин не собирались открывать багажник. Кто на самом деле была женщина, которая ехала в этой машине? Судя по тому, что рассказывала Эвелин о Лероях, девушку могли убить, чтобы заткнуть ей рот, если она что-нибудь узнала о темных делах Фрэнка Лероя. Таинственная деятельность этого человека и его жестокое поведение, о котором рассказывала Эвелин, внушали самые зловещие подозрения. Раз он сумел добыть для Эвелин фальшивые документы, значит у него есть связи с преступным миром. Лусия говорила, что у девочки есть удостоверение, в котором она значится как коренная американка одного из индейских племен.

Он испытывал потребность позвонить отцу, хорошо бы попросить у него совета, а проще говоря, похвастаться, показать, что он не слабак, что и он способен пуститься в безумное приключение. Однако говорить о таком по телефону было бы неосторожно. Ричард представил себе, как удивится и обрадуется старик, когда он ему все это расскажет. Отец, конечно, захочет познакомиться с Лусией; эта парочка наверняка отлично сойдется. «Все это при условии, если мы выберемся живыми из этой истории… я становлюсь параноиком, как говорит Лусия. Помоги нам, Анита, помоги нам, Биби», — попросил он вслух, как делал всегда, когда был один. Так ему казалось, что они где-то рядом. «Мне сейчас защита нужна, а не просто компания», — добавил он.

Он почувствовал присутствие Аниты так явно, что даже повернул голову, — может, она сидит рядом. Это было не впервые, когда она вот так появлялась, но она так быстро приходила и исчезала, что он начинал сомневаться в собственной нормальности. Он был не слишком склонен к полету фантазии, считал себя человеком строго рациональным и всегда строго придерживался фактов, однако Анита никогда не умещалась в эти параметры. И вот теперь, в шестьдесят лет, он ввязался в сумасшедшее предприятие, и, окоченев от холода — отопление в машине не было включено, поскольку в багажнике находился труп, а боковое окошко было полуоткрыто, чтобы стекло не запотело и не покрылось инеем, — Ричард еще раз вспомнил свое прошлое и пришел к выводу, что самые счастливые годы своей жизни он прожил с Анитой, до тех пор пока их не настигло несчастье.

Это было время, когда он жил по-настоящему. Из памяти изгладились повседневные недоразумения, связанные с языковыми и культурными различиями, постоянное вмешательство в его семью свекров и своячениц, назойливые друзья Аниты, которые без приглашения заявлялись к нему в дом в любое время суток, ритуалы Аниты, которые он считал чистейшим суеверием, и особенно ее яростный гнев, когда ему случалось выпить больше положенного. Он не помнил ее в кризисные моменты, когда ее золотистые глаза приобретали оттенок гудрона, ни когда она бесилась от ревности до помрачения рассудка, ни когда он был вынужден удерживать ее в дверях, словно тюремный надзиратель, лишь бы помешать ей уйти. Он помнил ее только в привычном состоянии — страстную, ранимую, великодушную. Анита — гордая, любящая, легко дарящая нежность. Ссоры были недолгими, а примирения длились днями и ночами напролет.

В детстве Ричард был прилежным и робким ребенком, у которого вечно болел живот. Это избавило его от необходимости участвовать в грубых спортивных играх, практикуемых в североамериканских школах, и с неизбежностью направило к академической жизни. Он изучал политические дисциплины, специализируясь на Бразилии, потому что говорил по-португальски; много раз проводил каникулы в Лиссабоне у бабушки и дедушки по материнской линии. Темой его диссертации были действия бразильских олигархов и их приспешников, которые в 1964 году привели к свержению харизматичного левого президента Жоао Гуларта[32], покончив с его политической и экономической моделью. Гуларт был свергнут в результате военного переворота, поддержанного Соединенными Штатами, в рамках доктрины национальной безопасности, направленной на уничтожение коммунизма; точно так же были свергнуты и другие правительства на континенте, и до Бразилии,