Несбывшаяся жизнь. Книга 2 - Мария Метлицкая
Несбывшаяся жизнь. Книга 2 читать книгу онлайн
Женские судьбы всегда в центре внимания Марии Метлицкой. Каждая читательница, прочтя ее книгу, может с уверенностью сказать, что на душе стало лучше и легче: теплая интонация, жизненные ситуации, узнаваемые герои – все это оказывает психотерапевтический эффект. Лиза стала матерью – и только тогда по-настоящему поняла, что значит быть дочерью. Измученная потерями, она пытается найти свое место под солнцем. Когда-то брошенная сама, Лиза не способна на предательство. И она бесконечно борется – за жизнь родных, благополучие дочери, собственные чувства… Но не было бы счастья, да несчастье помогло: в Лизиных руках появляется новое хрупкое чудо. Хватит ли у нее сил нести его вперед? Лиза учится прощать, принимать и, наконец, позволять себе быть счастливой. В этой истории – всё, что бывает в настоящей жизни: вина, прощение и надежда.
Сергей Иваныч помолчал.
– Вы… – он на секунду запнулся. – Вы же такая умница и красавица, Лиза. Вас бы на руках носить, автомобиль подавать к подъезду. Вас бы цветами встречать, а вы про полставки! Вот скажите, – он грустно усмехнулся, – когда вы в последний раз были в театре или кино?
Лиза махнула рукой, мол, о чем вы…
– Отдыхайте, Елизавета Владимировна. В смысле, – он смутился и покраснел, – в смысле, идите в отпуск. А там посмотрим, разберемся. Да и жизнь покажет. Или подскажет – так всегда происходит, заметили?
Лиза пробормотала спасибо и, еле сдерживая слезы, выскочила из кабинета. Лифт ждать не стала, там точно столкнется с коллегами, а лицо красное, из носа капает, глаза мокрые, ну и начнется: вопросы, домыслы… С четвертого этажа слетела пулей, а по улице шла и ревела.
Чужой человек ее пожалел, совершенно чужой. А мог бы поступить по-другому, дать эти полставки и гонять ее по разным участкам. Где участковый на больничном – туда и ступай! Сегодня сюда, завтра туда, совсем в другую степь. Тогда ей конец: пока всех обежишь, пока разберешься, пока в карты внесешь…
«Носить на руках, дарить цветы, подавать к подъезду машину, – сквозь слезы усмехнулась Лиза. – Ага, как же».
Много ее на руках носили и подавали машину? Лешкин кривобокий грузовичок – вот, пожалуй, и все…
«Вы себе цену не знаете».
Не знает, верно. Не было в ее жизни того, кто по достоинству бы оценил. Не было. Мам-Нина гнобила, Дымчик некрасиво и подло бросил. Лешка, конечно, ценил, восхищался, а толку? Максим – тот просто добил, окончательно уничтожив как женщину, а его жена поставила точку.
В общем, не было волшебной истории любви в ее жизни. Ни одной.
А что она умница и красавица, Лиза знала. Не знала только, где такое добро принимают – ставят оценку и ценник вешают.
«Ну и чего ты разнюнилась? Тебе, милая, не привыкать. Вперед, в бой, на поле брани! Ты же у нас боец, Лиза?
Да и куда ты, милая, денешься? Перед такими, как ты, дверцы авто не открывают и роскошными букетами не забрасывают. Тебя видно сразу: трудяга, борец, все сама. Таким, как ты, ничего с неба не падает. Такие стоят до конца. Выходит, сама виновата?»
Вспомнила, какие цветы дарил Дымчик.
Смешные, неожиданные, им же составленные букеты. Из камышей, из нежного ковыля, волной колыхавшегося от самого слабого ветерка. Из васильков с головастыми садовыми ромашками. Короткие букеты из толстых мясистых листьев бадана с нежно-розовыми стрелками цветка. А осенью – высоченную охапку из ничтожного, сорнячного золотарника – осенней мимозы… Но как они смотрелись в напольной вазе! Или приносил срезанную зеленоватую гортензию: нежную, кружевную, стоявшую всю зиму. Зимой же таскал сосновые, с шишками, ароматные до невозможности ветки.
Не из жадности: Димка был щедрым и денег у него было навалом. Он ненавидел банальность. Нести любимой пролетарские красные гвоздики или банально-избитые розы? Не комильфо, не его вариант.
Да, не банально. Куда делся тот небанальный Дымчик, презирающий пошлость? И как нетривиальный во всех смыслах Дымчик превратился в сплошную обыкновенность?
Цветы дарил и деревенский кавалер Лешка: огромные неподъемные букеты полевых ромашек, васильков, иван-чая, люпинов, охапки черемухи и сирени… Девать их было некуда – клумбы, а не букеты.
Корнеевский цветов не дарил, он был скуповат. Тогда, в разгар их романа, Лиза этого не замечала – ей было все равно. А после вдруг вспомнилось. Цветов не было, только мелкие, незначительные, как бы случайно прихваченные по дороге сувенирчики: серебряное колечко змейкой (Лиза его не носила), коробка арабских духов (Лиза ими не душилась). Зато были книги. Старый томик Ахматовой, купленный на барахолке, и зеленый том Булгакова, который Лиза целовала от счастья.
«Все, хватит, остановись. Вечер воспоминаний закончился. Живем сегодняшним днем, сиюминутной насущной реальностью».
Надо жить, что бы ни случилось. А у нее вообще ничего ужасного не случилось! Никакой трагедии – так, полудрама.
Лиза вытерла слезы, выпрямила спину и прибавила шагу.
Шла и тихо напевала:
А знаешь, все еще будет, Южный ветер еще подует, И весну еще наколдует, И память перелистает.
И встретиться нас заставит, И встретиться нас заставит…[3]
«С кем встретиться, господи? – металось в голове. – Где? И – зачем?»
Но мысли о насущном быстро высушили слезы.
«Продукты в холодильнике есть, значит, в продуктовый не надо. Уже хорошо. А вот заскочить в Детский мир, глянуть, что там да как, что нового – вдруг повезет?»
Пеленки, пинетки, комбинезоны… Все опять, все по новой.
И Лиза припустила к знакомому розоватому зданию. А как вышла оттуда с парой ползунков, костюмчиком и шапочкой, радовалась, как девочка, получившая куклу. Сама удивилась. Домой летела как на крыльях: сейчас порадует своих!
Но радоваться отказались. Мария вздохнула, слегка пожала плечом и снова взялась за книжку. А неблагодарная дщерь хмыкнула, отвернулась и принялась жевать бутерброд. Даже в руки не взяла.
В одиночестве, давясь от обиды слезами, Лиза жевала холодную котлету и убеждала себя, что все нормально. У Аньки гормоны и страхи, у Марии – обычный старческий эгоизм. Она беспокоится за себя, потому что кончается спокойная размеренная жизнь, вот-вот начнутся крики, бессонные ночи, белье на веревках и прочая суета.
«Буду радоваться одна, а вечером позвоню Наде, она точно порадуется», – Лиза высморкалась и взяла еще одну котлету.
4
С родами договорилась и выдохнула.
Двадцать пятый роддом на Шаболовке считался хорошим. Лиза купила подарки: врачам – французские духи, сестрам и нянечкам – шоколадные конфеты, пару бутылок хорошего коньяка (вдруг врач мужчина?).
Дочь разбудила ее среди ночи. Вызвали такси и рванули в роддом.
Лиза обнимала дочь, не сдержалась и расплакалась. Анюта испуганно смотрела на мать и, кажется, собиралась выскочить из машины. Лиза взяла себя в руки, пыталась шутить, убеждала дочь, что в этом нет ничего страшного: дескать, не ты первая, не ты последняя.
– А физическая боль – тьфу, забывается тут же!
Анюта морщилась, злилась, раздражалась на ее шутки, держалась за живот и тряслась от страха.
– Мам, – жалобно спросила она, – а тебе было очень больно?
Лиза вздрогнула.
– Ну да, больно. Палец порежешь – и то больно. А тут человека рожаешь. Но обещаю: назавтра все забудется!
Дочь посмотрела на нее с недоверием и в очередной раз застонала. Подошла суровая медсестра, взяла Анюту за руку и повела в соседнюю комнату.
А перепуганная и растерянная будущая бабушка, держа
